Эскадренный броненосец "Цесаревич". SFW - приколы, юмор, девки, дтп, машины, фото знаменитостей и многое другое Журнал Корабли России: Цесаревич

Броненосец Российского императорского флота французской постройки.Май 1898 - начало строительства. Февраль 1901 - спущен на воду. Август 1903 - вступил в строй. 1925 - выведен из строя (разобран на метал).
После вступления в строй и ходовых испытаний в ноябре 1903 прибыл в Порт-Артур. С началом русско-японской войны получил торпедное попадание от японских миноносцев. Участник боя в Жёлтом море (август 1904), где при попытке прорыва во Владивосток, получив многочисленные попадания крупнокалиберных снарядов был вынужден вернуться в Порт-Артур. Однако из-за ночной атаки миноносцев и сильных повреждений корабль потерял основную часть эскадры и был интернирован в немецком порту Циндао, где прошёл основательный ремонт. Во время боя на корабле погиб командующий 1-й тихоокеанской эскадры контр-адмирал Вильгельм Карлович Витгефт.
После ремонта вернулся на балтику, где на корабле провели основательную модернизацию. Планировавшейся модернизации в 1914 помешала война. Во время Первой Мировой уже устаревший корабль получил задачу обеспечивать защиту побережья Финляндии и Або-Оландского района от немецких набегов.
После Октябрьской революции был переименован в "Гражданин". В декабре 1917 перешёл из Гельсингфорса (ныне Хельсинки) в Кронштадт и больше в море не выходил. В 1925 в числе многих других устаревших кораблей был разобран на метал.
Основные технические характеристики: Водоизмещение нормальное: 13 100 т. Длина: 121 м. Ширина: 23,2 м. Осадка: 7,94 м. Двигатели: Две вертикальные паровые машины тройного расширения, 20 котлов Бельвиля мощностью 16 700 л.с.Скорость хода: 18,78 уз. Дальность плавания: 5500 морских миль (при 10 уз.) Экипаж: 800 человек.
Вооружение:2 х 2 - 305-мм/40 6 х 2 - 152-мм/45 20 х 1 - 75-мм/50 20 х 1 - 47-мм/38 11 х 37-мм2 х 63,5-мм десантных орудия10 пулемётов 4 торпедных аппарата
О модели. Модель собиралась с февраля по октябрь. Собираемость отличная, облоя нет, утяжин тоже. Расстроила только внешняя расшивка которая была в большинстве своём снесена. Из дополнений использовались стволы Aber, иглы на стволы менее 152 мм, травление шедшее в наборе и цепь Аврора хобби. Данная цепь в наборе оказалась слишком тонкой и с крупными звеньями. Такелаж из капроновой нити. Окраска акрилом Тамия, Mr. Hobby. Попробовал аккуратно использовать смывку на некоторых элементах. На корпусе использовать побоялся из-за шагрени (уже столько времени пользуюсь аэрографом, а шагрень избегаю через раз). А вот на палубе эффект очень понравился.Аккуратность местами не фонтан, особенно "плюха" от клея на корпусе. Заметил уже в самом конце сборки модели, а перекрашивать всё заново уже не хотелось.На кранем фото поставил рядом с Дредноутом как наглядное представление о следующем поколении капитальных кораблей.К критике отношусь с пониманием.Спасибо за внимание.

Приложение № 2: Эскадренные броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич"

(Из архива В.П. Костенко)

Серия броненосцев типа «Пересвет» строилась по основной программе судостроения 1895 года, по которой было намечено к постройке 5 броненосцев. Последние 2 корабля этой программы резко отлича­лись от «Пересвета» и принадлежали к двум совер­шенно различным типам, хотя с одинаковым артил­лерийским вооружении и приблизительно одним тоннажем. Они были одновременно заказаны двум заграничным заводам в 1898 году после дополнитель­ного чрезвычайного ассигнования на судостроение и явились яркими выразителями двух противополож­ных тенденций в морской технике и тактике конца XIX века. В основе этих различий лежало разное по­нимание обстановки морского боя.

Русское Морское министерство, давая за гра­ницу заказ на 2 броненосца лучшим заводам Франции и Соединенных Штатов, стремилось получить два противоположных технических решения одной и той же тактической задачи: получить образцовый бое­вой корабль для эскадренного боя, чтобы сделать затем выбор проекта при постройке серии в 5 бро­неносцев по программе 1 898 года, которые решили строить уже в России на Петербургских заводах. Эти два корабля при одинаковом тоннаже, артиллерии и скорости хода имели совершенно различную конст­рукцию корпуса, систему бронирования, расположе­ние артиллерии, мореходные качества, высоту народ­ного борта и внешний вид.

Проект «Цесаревича»

Совершенно иным типом корабля по конструк­ции и расположению артиллерии был броненосец «Цесаревич», являющийся воплощением идей французского корабельного инженера Эмиля Бертэна. Во многих отношениях он явился выразителем новых принципов военного кораблестроения в вопросах броневой зашиты от артиллерийских снарядов и тор­педных взрывов, а также в вопросах живучести и не­потопляемости.

Техника дальнейшего развития типа боевого корабля усвоила и усовершенствовала новые прин­ципы, заложенные в проекте «Цесаревича», приме­нив их к кораблям, созданным после русско-японс­кой войны на базе полученного боевого опыта. Та­ким образом «Цесаревич» оказался родоначальни­ком нескольких последующих поколений броненос­цев и многие его черты, усвоенные последующими кораблями, можно проследить вплоть до эпохи лин­коров, вступивших в современную, мировую войну.

Проект был разработан главным инженером фирмы "Forges et Chantiers de la Mediterranee " в Ту­лоне инженером М. Lagane . Основные конструктив­ные особенности «Цесаревича» являются продуктом постепенного развития французского типа броне­носцев начиная с «Jaureguiberry » (1893) и кончая классом «Republigue » и «Democratic » (1904). «Republigue » проектировался инженером Бертэном одновременно с «Цесаревичем», но был закончен по­стройкой несколько позже.

Типичными чертами «Цесаревича», отличав­шими его не только от «Ретвизана», но и от всех пред­шествующих серий русских броненосцев («Петропав­ловск», «Пересвет») были следующие характерные конструктивные особенности:

а) Расположение палуб: 4 надводных палубы, в том числе 2 броневых на всем протяжении кораб­ля, а именно: нижняя броневая палуба - 40 мм, ба­тарейная или главная - 50 мм, верхняя - 7 мм и спардек от форштевня до кормовой 1 2-дм. башни. Высота надводного борта при форштевне на полубаке - 7,8 м (26 фут.).

б) Мореходность. Высокий надводный борт и завал наружной обшивки выше броневого пояса обеспечивал высокую мореходность в свежие оке­анские погоды.

в) Бронирование. По ватерлинии от пояса до кормы имелись 2 непрерывных броневых пояса. Нижний главный пояс имел верхнюю кромку выше ватерлинии на 500 мм. Нижний шельф под ватерли­нией на 1 500 мм.

Толщина броневых плит при верхней кромке: между 12-дм. башнями равнялась 250 мм, при ниж­ней кромке 1 70 м, в нос и в корму от 12-дм. башен от 230 до 1 70 мм. Верхний пояс имел 200 мм, в нос от 12-дм. башен убывал до 120 мм, в корму от 12-дм. башни до 130 мм.

Общая высота поясной брони: при миделе - 3,67 м, в носу - 4,4 м, в корме - 4,0 м.

2 броневые палубы: главная накрывала борто­вую броню, по всей длине корабля, толщиной 50 мм; нижняя - на 300 мм выше ватерлинии состояла из 2 слоев по 20 мм (всего 40 мм).

Противоминная броневая переборка на дли­не 88,8 м в расстоянии около 2 м от борта, из 2 сло­ев по 20 мм, (всего 40 мм) притыкается нормально к наружной обшивке по скуле и заменяет 5-й стрин­гер; соединяется по радиусу 2 м с нижней броневой палубой.

Башни 12-дм. орудий: вращающаяся часть - 254 мм, рубашка под броней -30 мм, поданные тру­бы - 229 мм, рубашка - 30 мм, крыши из 3 слоев обшей толщины 60 мм.

Боевая рубка эллиптической формы (размеры внутри рубки 3,85x3,25 м): вертикальная броня - 251 мм, крыша - 45 мм, труба зашиты проводов - 1 27 мм

Полный вес крупповской цементированной брони, броневых палуб, противоминной переборки, деревянной подкладки и броневых бортов -- 4325 т или 33% от нормального водоизмещения.

г) Расположение артиллерии: 4 12-дм. орудия в парных башенных установках на полубаке и юте.

Оси орудий 12-дм. носовой башни - 9,6 м над ва­терлинией.

12 6-дм. орудий в 6 двухорудийных башнях, из них на спардеке 4 башни: 2 башни позади носовой 12-дм башни и 2 впереди кормовой 12-дм., с обстре­лом по носу и по корме, в пределах дуги 135°.

На верхней палубе при миделе между кочегар­ками 2 башни, каждая с обстрелом по носу и по корме по дуге в 180°.

16 75-мм орудия размешены: 8 орудий в цен­тральной батарее на главной палубе, 2 орудия в кор­ме на главной палубе, 2 - в носу на верхней палубе, 2 -на носовом мостике, 2 - на кормовом мостике.

Огонь прямо по носу и по корме: 2 12-дм., 8 6-дм., 4 75-мм.

Огонь прямо по траверзу: 4 12-дм., 6 6-дм. и 8 75-мм.

д) Схема непотопляемости, «Цесаревич» по си­стеме, введенной Бертэном, был первым кораблем, который получил по ватерлинии высокий броневой пояс от носа до кормы из 2 рядов плит, возвышаю­щийся над уровнем воды на 2,1 7 м, и 2 непрерывных броневых палубы.

Верхняя броневая накрывала поясную броню, а нижняя спускалась к нижней кромке пояса на 2,5 м под грузовую ватерлинию. Броневой пояс 2 бортов и 2 связанные с ним броневые палубы образо­вывал на уровне ватерлинии замкнутый со всех сто­рон броневой ящик, или своего рода понтон, разде­ленный на большое число отделений продольными и поперечными переборками. Этот бронированный клетчатый слой на уровне ватерлинии должен был обеспечивать боевую остойчивость и плавучесть броненосца при всех артиллерийских повреждениях, а также надежно прикрывать все жизненные помещения ниже ватерлинии от проникновения как целых снарядов, так и осколков при разрыве между броне­выми палубами.

Все главные поперечные переборки были до­ведены до нижней броневой палубы, прочно связа­ны с ней и не имели никаких дверей. С нижней бро­невой палубы в трюмы не было ни сходных шахт, ни горловин. Все шахты, элеваторы и угольные погру­зочные рукава и вентиляционные каналы были вы­ведены или на батарейную палубу, или еще выше на верхнюю. Чтобы с нижней палубы спуститься вниз в кубрики или в трюмы, предварительно надо было под­няться на батарейную палубу и оттуда спускаться вниз по вертикальной непроницаемой шахте.

По нижней броневой палубе, изолированной от трюмов, были устроены в поперечных переборках водонепроницаемые двери на задрайках (вбли­зи диаметральной плоскости). При таком располо­жении дверей они не представляли угрозы для непо­топляемости, обеспечивая в то же время крайне важ­ное сообщение вдоль корабля, между 2 броневыми палубами, сплошь защищенное броней от разрывов фугасных снарядов и осколков.

По боевому расписанию и по водяной тревоге двери должны были держаться задраенными.

е) Принцип автономности отсеков. Помеще­ния над нижней броневой палубой в пределах бор­та, защищенного противоминной переборкой дели­лись главными поперечными переборками на авто­номные отсеки, которые имели все системы и тру­бопроводы, не связанные со смежными отсеками.

Главных отсеков, помимо 2 концевых, было:

1. Отсек носовой 12-дм. башни.

2. Отсек 2 носовых 6-дм. башен.

3. Отсек носового котельного отделения.

4. Отсек 2 средних 6-дм. башен.

5. Отсек кормового котельного отделения.

6. Отсек 2 машинных отделений, разделенных диаметральной переборкой.

7. Отсек 2 кормовых 6-дм. башен.

8. Отсек кормовой 12-дм. башни.

Вне противоминных переборок оставались два концевых отсека: носовой таранный и кормо­вой рулевой. Каждый главный отсек располагал своими независимыми трюмными системами: затопле­нием, осушительной, спускной и перепускной, пожарной и вентиляционной, а также водопроводной и переговорной.

Никакие трубопроводы не резали поперечных переборок ниже броневой палубы и были заключе­ны со всеми разветвлениями труб только в преде­лах своего отсека. Из числа главных отсеков 5 име­ли свои отливные 800-тонные турбины, приводимые в движения электромоторами. Всего турбин было 8. Большие отсеки имели по две турбины. К этим турбинам были подведены перепускные трубы с клинкетами на поперечных переборках из меньших смежных отделений.

Не имели своих отливных турбин 2 концевых отсека и 3 отсека 6-дм. башен (носовых, средних и кормовых). Для осушения небольших количеств воды ил трюмов, бортовых и междудонных отделений име­лось 8 трюмно-пожарных 50-тонных паровых насосов, установленных на кубриках соответственных отсеков. Пожарная магистраль проходила вдоль все­го корабля по нижней палубе под 50-мм броневой батарейной палубой с вертикальными отростками вниз к насосам и наверх к пожарным рожкам в каж­дом отсеке.

На батарейной палубе, борт которой не имел броневой зашиты, имелось 5 поперечных водонеп­роницаемых переборок с дверями, которые задраи­вались по водяной тревоге.

ж) Противоминная зашита. На «Цесаревиче» по примеру французского броненосца «Jaureguiberry » была устроена бортовая броневая переборка из двух слоев листов 20 мм (всего толщиной 40 мм), в расстоянии 2 м от наружной об­шивки. В то время считалось, что такая подводная зашита вполне достаточна для предохранения внут­ренних помещений корабля от действия взрыва 18-дм. торпеды Уайтхеда с зарядом 80-120 кг пиро­ксилина или мины заграждения. Бортовая броневая переборка верхней кромкой переходила по радиу­су в нижнюю палубу и была сделана из самой мягкой судостроительной стали, допускавшей весьма значительные деформации без разрыва в расче­те, что этим будет поглощена энергия газов при взрыве. Недостатком этой конструкции было от­сутствие непосредственной прочной связи между нижней броневой палубой и нижним шельфом главного броневого пояса.

Связь поясной и палубной брони была осуще­ствлена в виде горизонтального стрингера или плат­формы из листов толщиной 16-20 мм и шириной до 2 м, которая служила полом коридора позади бро­ни. Однако при взрыве торпед, мин и снарядов ниже броневого пояса эта платформа, накрывающая На­ружный и внутренний бортовые отсеки, должна была попадать в сферу разрушения, а поэтому вода через пробоину заполняла не только бортовые нижние отсеки, но и верхний корпус позади брони, а также отсек на нижней палубе, если была повреждена ты­ловая переборка коридора.

На кораблях более поздней постройки, броненосцах русской постройки «Суворов», «Орел» и «Слава», а также на 5 французских броненосцах се­рии «Republique » (1902) и на 6 кораблях серии «Danton » (1909) этот недостаток был устранен. Последние французские броненос­цы типа «Danton » строились уже с учетом опыта русско-японс­кой войны.

з) Размещение угольных ям.

Так как к броневой проти­воминной переборке непосред­ственно примыкали с внутрен­ней стороны котельные, машин­ные отделения и бомбовые по­греба, то пришлось отказаться от устройства бортовых угольных ям, чтобы не нарушать целости броневых переборок устрой­ством дверей или горловин, что создало бы опасность затопления котельных отделений при взрыве мины с открытыми горловинами для угольной погрузки.

Во избежание этой опас­ности на «Цесаревиче» при­шлось отказаться от устройства бортовых угольных ям и оста­вить бортовые отсеки не исполь­зованными, а для хранения рас­ходного угля перейти на попе­речные ямы при главных пере­борках котельных отделений. За­пасные ямы были размешены на нижней броневой палубе вдоль коридоров позади брони. Поэто­му размещение угольных ям на «цесаревиче» резко отличалось от предыдущих типов броненос­цев «Петропавловск», «Пере­свет» и «Ретвизан», имевших бортовые ямы. Это расположение представляло значительные неудобства:

а) уголь в бортовых отсеках выполнял роль до­бавочной и достаточно эффективной зашиты при минных взрывах благодаря поглощению энергии га­зов на раздробление и спрессование угля;

б) бортовые отделения остались не использо­ванными для размещения полезных грузов, вслед­ствие чего броненосец терял большой подводный объем, составляющий на 2 борта: 2292 м2, что со­ставляло 13% от нормального водоизмещения кораб­ля. Это привело к большому стеснению в размеще­нии трюмов и резкому сокращению вместимости ям, а следовательно и к уменьшению района плавания.

Нормальный запас угля был принят в 800 т, а полная вместимость всех ям 1370 т, тогда как на одновременно строившемся броненосце «Ретвизан» полный запас угля доходил до 2000 т, а на кораблях типа «Пересвет» даже до 2500 т.

и) Наружный вид.

«Цесаревич» благодаря высокому надводному борту, возвышенным коечным сеткам при фальшбор­те и развитым рострам, 2 этажным носовым и кор­мовым мостикам с рубками, тяжелым мачтам, огром­ным трубам и большому числу башен на спардеке представлял из себя прекрасную мишень для непри­ятельских снарядов.

В этом отношении он имел большое сходство с французскими броненосцами девяностых годов типов «Galouis » и «Suffren ».

Преимущества типа «Цесаревич» над типом «Ретвизан»

1) Более развитая броневая зашита ватерлинии по всей длине и хорошее прикрытие оконечностей.

2) Наличие 2 сплошных броневых палуб.

3) Образование по всей длине корабля брони­рованного клетчатого слоя высотой от 2 до 2,9 м над ватерлинией и 1,5 м под ватерлинией.

4) Противоминная бортовая зашита из броне­вых переборок на длине 3/4 корабля.

5) Размещение всей 6-дм. артиллерии в 2 ору­дийных башенных установках, защищенных 6-дм. бро­ней и сильный огонь по диаметральной плоскости.

Сравнение броненосцев «Ретвизан» и «Цесаревич»

Наименование элементов	«Ретвизан»	«Цесаревич»
Год закладки
Дата спуска
Вступление в строй
Завод-строитель	Cramp (Филадельфия)	Forges et Chantiers (Тулон)
Нормальное проектное водоизмещение
Скорость хода
Мощность механизмов
Запас топлива
Вместимость угольных ям
Главные размерения в метрах
Артиллерия	4 12-дм./40 кал.	4 12-дм./40 кал.
	12 6-дм./45 кал.	12 6-дм./45 кал.
Бронирование: Нижний броневой пояс	9-дм. между главн. башнями	10-дм. от носа до кормы
Верхний броневой пояс	9-дм. между главн. башнями	8-дм. от носа до кормы
3-й пояс: казематы и батарея	5-дм. каз. 6-дм. ор.
Палуба нижняя (горизонт, часть)
Палуба нижняя: (скосы)
Палуба главная батарейная
Башни 12-дм. орудий (вр. часть)
Башни 12-дм. орудий (под. труба)
Башни 6-дм. орудий (вр. часть)
Башни 6-дм. орудий (под. груба)
Казематы 6-дм. орудий (верхний)
Боевая рубка

1. Корпус (включая противоминную переборку, деревянные части, 5118,50 подкладку под броню, внутренние устройства и дельные вещи)

2. Бронирование 3347,80

3. Снабжение, в том числе - 295,20

якоря и канаты (113,60)

швартовы и буксиры (10,00)

шлюпки (65,00)

водяные цистерны и опреснители (12,00)

камбузы (16,00)

брезенты, флаги, штурманские принадлежности (7,60)

разное снабжение и запасы (71,00)

4. Мачты с марсами и такелажем 43,00

5. Вспомогательные механизмы (паровые и электрические) 106,50

6. Машины и котлы с водой 1430,00

7. Артиллерия с боевыми запасами 1363,00

8. Мины и электричество 203,00

9. Нормальный запас топлива 800,00

10. Экипаж с багажом 82,65

11. Провизия на 60 суток 99,85

12. Вода на десять дней 20,50

13. Запас водоизмещения 200,00

Всего: 13110,00

Вес паровых механизмов

1. Главные машины с принадлежностями и холодильниками 442,00

2. Валы 108,00

3. Гребные винты 25,00

4. Вспомогательные механизмы (циркуляционные насосы и помпа) 35,20

5. Трубопровод и приемники воды 56,00

6. Площадки и трапы машин 17,00

7. Инструменты и запасные части 27,00

8. Машинные вентиляторы 60,00

9. Кипятильники 14,00

10. Питательные цистерны 3,00

Полный вес механизмов 787,00

Вода в холодильниках и в трубах 22,00

Полный вес механизмов с водой 809,20

Вес котлов

1. Котлы с кладкой и экономайзерами 366,50

2. Очистители, детандеры, цистерны, 6,50

3. Донки 9,50

4. Воздухонагнетатели 6,50

5. Дымовые выходы и дымовая труба 40,00

6. Площадки и трапы 15,00

7. Трубопровод в кочегарках 36,00

8. Вентиляторы 14,00

9. Инструмент и запасные части 28,00

10. Питательные цистерны 16,00

Полный вес котлов без воды 538,00

Вода в котлах 49,00

Вода в цистернах 33,80

Полный вес котлов с водой 620,80

Стальной корпус (в составе статьи «Корпус с устройствами»)

1. Наружная обшивка от киля до нижнего шельфа 419,00

2. Рубашка позади брони 170,80

3. Обшивка выше броневой палубы 84,20

4. Горизонтальный киль 20,20

4. Подкрепления наружной обшивки 41,30

5. Настилка верхней броневой палубы 263,20

6. Настилка батарейной палубы 103,50

7. Настилка верхней палубы 67,00

8. Противоминная переборка 769,90

Всего стальной корпус 1939,10

Рубашка под вращающуюся броню башен 85,00

Подкрепления башен 283,00

Деревянные части корпуса 183,00

Подкладка под броню и болты 157,00

Внутренние устройства 116,50

Дельные вещи по корпусу 333,00

Бронирование

1. Нижний броневой пояс 775,40

2. Верхний броневой пояс 663,40

3. Верхняя броневая (батарейная) палуба 730,00

4. Броневые коммингсы 41,50

5. Боевая рубка с коммуникационной трубой 62,50

6. Броня поданных труб 12-дм башен 215,00

7. Вращающаяся броня 12-дм башен 288,00

8. броня поданных труб 6-дм башен 292,00

9. Вращающаяся броня 6-дм башен 280,00

Полный вес бронирования 3347,8

Уголь при нормальной нагрузке - в трюме 588,00 - на нижней палубе 212,00

Примечания.

Распределение статей нагрузки приводится по рукописной копии из собрания бумаг известного кораблестроителя В.П.Костенко, который в 1904-1905 гг. выполнял обязанности помощника строителя эскадренного броненосца «Орел», подготавливаемого к походу с другими кораблями класса «Бородино» в составе 2-й Тихоокеанской эскадры. По роду его служебной деятельности В.П.Костенко должен был постоянно следить за соответствием проектных данных многочисленных статей проектной нагрузки «Орла» с его фактическими значениями, а также сопоставлять их с соответствующими параметрами «Цесаревича» - прототипа всей серии броненосцев класса «Бородино», к которым относился и «Орел».

(Личный архив В.П.Костенко., папка XVII -I ).

Вес приводится в метрических тоннах (1 мт = 1000 кг)

Nikto1 > Ув. присутствующие.
Nikto1 > Еще один вопрос.
Nikto1 > Во время ремонта в Порт-Артуре на корабле произвели некоторые изменения. К которым я отношу снятие 4-75 мм орудий, 4-47 мм орудий, большей части пулеметов. Сняли прожектор с боевого марса. Спилили часть фальшборта в корме - собственно в корме и в местах, где он втыкается в борт полубака.

Если, вы смотрели чертежи, то не могли не обратить внимание на пояснительную записку "приложенную" к чертежам. Хотя... кто его знает.
На всякий случай, процитирую самого себя в ней.

Так... бла-бла-бла... ну где-же это?... ага! вот нашел...
"...Еще 4 75-мм орудия располагались на носовом и 2 орудия на кормовом мостиках. В дальнейшем (ориентировочно в период ремонта броненосца после торпедирования) заднюю пару орудий на переднем мостике сняли. Также была снята еще одна пара орудий в носовом каземате. Эти четыре орудия остались в Порт-Артуре."

Что касается 47-мм орудий, не будетели вы любезны привести источник?!

И в заключении, касательно пулеметов. Опять, таки цитируюсь
"...Пулеметы были установлены на крышах марсов. 2 на грот-марсе, 4 на фор-марсе. А так же на фальшборте в центральной части корабля (по 2 на борт). Эти 4 пулемета были сняты для нужд сухопутного фронта..."
Источник в обоих случаях - фотографии и монография Мельникова.

Nikto1 > Вопрос, собственно не в этих изменениях. Вопрос в том - на какое время дан вид чертежей - автора Джи-Джи.
Nikto1 > На чертежах 2 jlbyfrjds[ генеральных-заглавных надписи:
Nikto1 > Эскадренный броненосец "Цесаревич"

Nikto1 > Под второй из них есть примечение, из которого следует, что "изображен броненосец по состоянию на 1917 гг." Конец цитаты, пунктуация сохранена. И дело не в том, что ГГ ставится в случае, когда приведенных годов больше чем 1, т.е. в данном случае можно было бы обойтись и одной буковкой Г,

Спасибо!!! Вот оно!!! "Г" должно быть ОДНО!!
Спасибо, это действительно очень ценное замечание.
Что ж теперь делать-то...?
Тут вы меня в лужу посадили... признаю..

Nikto1 > дело в том, что читая все эти надписи я понял, что первый из видов броненосца относится К МОМЕНТУ ЕГО ВВОДА В СТРОЙ.
А прочитать надпись на листе №38 не судьба? Там четко сказано на какой период представлен чертеж.

Nikto1 > И тому есть подтверждение - все 20-75 мм орудий и все 20-47 мм орудий на чертеже в наличии. Но меня стали терзать сомнения. И я понял их причину - у броненосца срезан фальшборт. Стоп, сказал, я себе - этот вид не на момент его ввода в строй. Это на момент его выхода из ремонта! Но и тут сомнения меня не оставили, потому, что на момент выхода из ремонта с корабля УЖЕ сняли 20% противоминной артиллерии и 1 прожектор, и пулеметы поснимали - 2 только осталось.

Не могли бы вы привести источник о том, что к моменту вывода корабля из ремонта осталось только 2 пулемета.
Да и про прожектор, не плохо было бы послушать для общего развития.

Что касается "срезанного" фальшборта. Это подробным образом изложено в тексте пояснительной записки.
Фальшботр не было необходимости "срезать", т.к. он был съемным и мог сниматься/устанавливаться в любое время по желанию трудящихся.
Показаны конструктивные элементы, которые позволяют это делать, как на чертежах, так и (особо!) показано на фотографиях в пояснительной записке, с соответствующими надписями и подписями.

Nikto1 > ИТАК ВОПРОС УВАЖАЕМЫМ ЗНАТОКАМ.
Nikto1 > Когда на броненосце Цесаревич спилили фальшборт

Не плохо бы подучить матчасть.
Представьте на минуту адмирала Макарова с ножевкой, которой он пилит фальшборт Цесаревичу.
Представили?
Вот и мне после этого поплохело...

Nikto1 > и сняли орудия?

Ответ.
Указано в пояснительной записке, что и когда было снято и одето.

Nikto1 > Тогда мы сможем точно написать ДЛЯ СЕБЯ САМИ "Примечание ", к примеру такое - "изображен броненосец в ремонте по состоянию на 15 марта 1904 17часов 32минуты (потому как в 17 часов фальшборт был уже спилен/демонтирован/снят, а орудия еще стояли до 18часов вечера). ДАТА 15 марта 1904 г. и время - мною, понятно, придуманы.

Смотрим чертеж.
Читаем.
"Примечание: на чертежах изображен броненосец на момент боя в Желтом море.
Пулеметы на марсах, 37-мм орудия к тому моменту были сняты. Тентовые стойки отсутствовали (показаны условно)..." и т.д.
Опять таки если, что то не понятно, открываем пояснительную записку.

Nikto1 > Иначе говоря это очень специальный вид броненосца Цесаревич - Цесаревич в ремонте. И еще более он специален тем, что фальшборт мог быть спилен/демонтирован/снят ПОЗЖЕ, чем сняты орудия или часть тех снятых орудий. В таком случае это "марсианский линкор" как тут писал некий Pz.

Что вы привязались к этому фальшборту?
Вот, есть снимок периода Первой Мировой Войны с установленным фальшбортом.
Как по вашему можно объяснить эту загадку природы??

Поверьте мне не трудно начертить все виды броненосца когда у него открывалась или закрывалась какая-нибудь дверь.
Но достаточно всего лишь двух наиболее характерных вида. Если будут вопросы можно почитать прилагаемый текст и сделать выводы самостоятельно.
Поверьте - это не сложно.

Сражение в Жёлтом море

Утром 28 июля 1904 года основные силы 1-й Тихоокеанской эскадры под командованием адмирала Вильгельма Витгефта начали проведение операции с целью прорыва блокады и передислокации во Владивосток. В группу прорыва входили эскадренные броненосцы: «Цесаревич» (флагман адмирала Витгефта), «Ретвизан», «Победа», «Пересвет» (под флагом заместителя командующего контр-адмирала Ухтомского), «Севастополь» и «Полтава». Отдельный отряд с правом самостоятельных действий состоял из крейсеров: «Аскольд» (флаг начальника отряда контр-адмирала Рейценштейна), «Диана», «Паллада» и «Новик». Кроме крупных кораблей для прорыва выделили 9 эсминцев и госпитальный корабль «Монголия».

Характеризуя состояние эскадры, следует указать на следующие особенности. Часть штатной артиллерии кораблей, особенно среднего и малого калибров, была передана крепости для укрепления сухопутной обороны. Эскадренная скорость определялась возможностями ветеранов флота, броненосцев «Полтава» и «Севастополь», мощных, но тихоходных кораблей, не способных развить более 14 узлов. «Стариков» можно было с собой не брать, но в этом случае совокупная мощь русской группировки резко снижалась. По понятным причинам, русская разведка в Японии работала плохо, Витгефт не знал, что изрядная доля броненосных кораблей врага ушла от Порт-Артура для противодействия Владивостокскому отряду, и тихоходов для сохранения баланса взяли в прорыв. Следовательно, по таким важным показателям, как подвижность и артиллерийская мощь, русские заведомо уступали противнику. Система управления была сознательно упрощена до предела. По сути, действовала одна генеральная инструкция: любой ценой прорваться во Владивосток. В остальном построенная в 3 колонны эскадра должна была следовать за флагманом, повторяя его маневры. В случае гибели адмирала в командование вступал младший флагман и так далее. Единственными преимуществами русских были достижение относительной внезапности и превосходство в количестве хорошо защищенных линейных кораблей, гарантирующих высокую боевую устойчивость эскадры. Впрочем, силы противников в бою следует признать примерно равными. Исход боя для России зависел от решительности и мастерства экипажей и способностей командующего. Наконец, именно при равных исходных условиях, как правило, многое зависит от упомянутых в начале статьи превратностей военной фортуны. Дело в том, что случайности в бою бывают часто, однако преимущество одной из сторон может помочь их компенсировать за счет того или иного аспекта превосходства. Собственно поэтому основой военной стратегии является принцип максимальной концентрации сил на важнейших участках, дабы добиться возможности избежать случайного исхода боя за счет научно сопоставимых фактов. Но к моменту боя в Желтом море, омывающем Квантун, перевеса Россия достичь не успела. Бой, обреченный на судьбоносность, проходил в условиях господства случайностей.
Японцы разворачиваются для боя. Наблюдательная служба японского флота, заметив выход противника, оповестила штаб адмирала Того, и последний начал стягивать силы для генерального сражения. В тот момент под его руководством находились все 4 эскадренных броненосца, 4 броненосных крейсера, теоретически способных участвовать в линейном бою. Броненосцы играли роль статичного силового ядра, к ним примыкали два броненосных крейсера. Вторая пара тяжелых крейсеров играла роль лидеров легких сил. Сверх этого, Того подчинялись 9 легких крейсеров и несколько старых броненосных кораблей, не имеющих особой ценности в линейном бою, но пригодных для добивания поврежденных судов. Завершали подсчет эсминцы в количестве свыше 30, способные к самостоятельным действиям в ночь после боя, либо к поддержке своих сил посредством угрозы внезапных торпедных атак в период основной фазы сражения.
Первая фаза сражения. Около 12 часов дня Того стянул наличные корабли в район боя и приступил к боевому маневрированию. Построив главные силы в колонну, он, пользуясь преимуществом в скорости, догнал русскую броненосную линию и попытался охватить ее голову. Около 12.30 японские корабли открыли огонь. По мере сокращения дистанции русские начали ответную стрельбу.

Витгефт, справедливо усматривающий свою задачу в том, чтобы довести до Владивостока как можно больше целых кораблей, не стал добиваться оптимальной позиции для боя. Он действовал проще: по его приказу эскадра повернула восточнее, благодаря чему почти завершенный маневр противника утратил значение. Теперь русские проскальзывали за кормой врага; проход в море был открыт. Чтобы перестроиться и вновь занять оптимальное положение для артиллерийской дуэли, от Того требовались сложные маневры. Японцы отстали и к 14.30 огневой контакт прекратился, поскольку дистанция боя превзошла допустимую. Оценивая обстановку, можно сказать, что первая фаза боя осталась за русскими. Японский флагман заигрался и совершил ошибочный маневр. Витгефт ошибку противника заметил и грамотно использовал. Выполнив поставленную задачу, прорвал вражескую блокаду. По сути, идея боя была претворена в жизнь: путь во Владивосток был открыт. Перестрелка существенных результатов не дала. Все русские корабли сохранили боеспособность и могли продолжать победное движение вперед. Нужно было только добавить скорости, чтобы окончательно оторваться от врага. Но именно этой возможности эскадра была лишена. Попытка увеличить ход до 16 узлов привела к отставанию двух тихоходных броненосцев. В результате боевую скорость вновь уменьшили до 12.
Погоня. Японская эскадра делала на 3–4 узла больше. Началась фаза погони. Японские корабли, пользуясь динамическим преимуществом, медленно, но верно догоняли русских. Витгефт пытался помешать этому посредствам едва заметных из-за большой дистанции поворотов на несколько градусов. Однако на этот раз его оппонент был бдителен и ошибок в маневрировании не допускал. Около 16.50 дистанция между противниками сократилась. Возобновился бой, идущий на параллельных курсах. Причем Того верно учел дополнительный фактор, создаваемый закатным солнцем. Японская колонна медленно шла мимо русской к Западу от нее, при этом солнце слепило наших наводчиков, мешая точной стрельбе. Постепенно японцы обгоняли, стремясь осуществить излюбленный маневр «Азиатского Нельсона» по охвату головы противника. Как говорят специалисты, Того собирался построить палочку над «Т».
Снаряды, русские и японские. До поры развитие боя было не слишком благоприятным для японцев. Русские артиллеристы стреляли быстро и метко. Превосходства японцев в количестве стволов заметно не было. Правда, на первый взгляд казалось иначе. Русские бронебойные снаряды при попаданиях не давали видимого эффекта. Нечеткий блеск и бронебойная болванка, специально сделанная толстостенной и прочной, исчезала внутри корпуса вражеского корабля, где относительно небольшой заряд взрывчатки и срабатывал. Такая работа снаряда была не слишком зрелищной, но полезной. Зато японский снаряд вел себя по-другому. В нем было больше взрывчатого наполнителя, за счет чего стенки делали тоньше. Броню такие снаряды, как правило, не пробивали, а рвались на виду, при этом возникал избыток дыма, хорошо различимый наводчиками, высокие температуры, провоцирующие пожары и множество мелких осколков, разрушающих небронированные участки корабля и приводящие к гибели незащищенных членов экипажа.
Объективно русский снаряд был лучше. Он мог поразить важнейшие механизмы броненосцев врага, укрытые за толстыми плитами высокопрочной стали. Но наблюдателям казалось, что японский огонь эффективнее. На самом деле все обстояло наоборот. По мере развития дуэли стрельба Объединенного флота начала слабеть: русские снаряды ломали башни, рвали броню казематов, выводили из строя орудия врага, пробивали толстенные бронепояса машинных отделений, разрушая механизмы движения. На руку русским играл еще один фактор. Японские фугасные «чемоданы», заправленные мощнейшей взрывчаткой – пикриновой кислотой (называемой в Японии шимозой), оказались слишком нежными. Они подчас рвались, еще не покинув орудийного ствола, моментально приводя орудие в негодность, убивая и калеча артиллеристов.
Так продолжалось около часа. Обе стороны несли потери, но противоборствующие эскадры сохраняли строй, их повреждения носили ограниченный характер и к гибели кораблей не вели. Около 17.30 наметился кризис боя с японской стороны.
«Микаса» под огнем. Японский командующий, находившийся на открытом ходовом мостике своего флагмана – броненосца «Микаса», наблюдал за развитием событий. Радости наблюдаемое не приносило. К тому времени в броненосец попали десятки снарядов. Русские, по понятным причинам, обстреливали «Микасу» с особым рвением, желая уничтожить удачливого командира противника, парализовать управление его эскадрой, а, если повезет, потопить этот символ враждебной мощи. Концентрированный огонь приносил результаты. Одна из башен главного калибра бездействовала. В казематах борта, обращенного к противнику, (где прятались среднекалиберные шестидюймовки) бушевал пожар. Из семи расположенных там орудий стреляло только одно. Командир «Микасы» и еще 25 офицеров и матросов были убиты. Еще 86 моряков нуждались в медицинской помощи. Из штабных офицеров, деливших общество со своим адмиралом, выбыло из строя 5 человек. Сказывалось нежелание Того изменять традиции и перебираться с открытого мостика в бронированную рубку. «Нельсон Азии», как именовали его мировые СМИ, любил видеть картину боя целиком, а обзор из защищенного КП был хуже. Надо полагать, штабные проклинали предписываемый кодексом бушидо фатализм начальника, но, естественно, молчали.

Взгляд командующего скользил по его броненосной линии, отмечая неравномерность и редкость стрельбы, дым многочисленных пожаров, рысканье ведомых кораблей на курсе, что означало повреждение органов управления и ходовых механизмов. Противник выглядел лучше. Русские корабли шли хорошо. Пожалуй, лучше, чем когда-либо раньше; строй неприятельской эскадры выглядел ровным. Вспышки залпов мелькали часто и ритмично. Того взвешивал «за» и «против». Он не паниковал, но реально рассчитывал риск.
В шаге от победы. Решение было принято. Адмирал отдал приказ готовить сигнал к отходу. На вопросы свиты относительно исхода боя, он кратко ответил, что успеха ждать не приходится, и шансы русских предпочтительнее. Русские еще не знали, что победили, но штаб Того уже был уверен, что бой проигран. Потянулись трагические секунды технической паузы, в течение которых сигнальщики искали флажки, комбинация которых соответствовала приказу покинуть поле боя вслед за флагманом. Этот факт не выдумка досужих авантюристов от истории. Он имел место и был подтвержден очевидцами.
Пока набирали сигнал, отдающий русским победу в бою и в войне, Того рассматривал победителей. Около 17.37 настала кульминация. Возможно, уже обдумывающий ритуальное самоубийство высокопоставленный самурай увидел вспышку и сгусток дыма в районе передней надстройки русского флагмана, характеризующие попадание тяжелого снаряда. Реакция Того была мгновенной. Предыдущее распоряжение он отменил. Новый приказ повелевал продолжать бой. Удар с большими последствиями. Попадание тяжелого японского снаряда в основание фок-мачты «Цесаревича», как и полагал Того, оказалось роковым. Как и его японский коллега, адмирал Витгефт отказался обосноваться в боевой рубке. Толковый штабист, более склонный к аналитической работе, чем к строевой службе, Вильгельм Карлович привык работать за столом, планируя войну, но не видя ее. Возложенные на него обязанности он выполнял, не имея особого авторитета в огромном боевом коллективе.
Усложнившееся искусство управления в XX в. требовало тандемного командования, состоящего из командира и начальника штаба. На долю последнего возлагался учет множества факторов при планировании операции. Функция командира подразумевала умение претворять план в жизнь, для чего требовались воля, настойчивость и умение верно оценивать ситуацию, внося в боевой проект своевременные изменения. Витгефту эти флотоводческие черты не были присущи. Он упрощенно понял свой долг командира, ведущего эскадру в тяжелый бой, как необходимость показать пример храбрости, не заботясь об обязательном сохранении верховного руководства.
Полагая, что подчиненные знают, что делать, адмирал приказал принести на мостик кресло и портрет жены. В этом кресле он и провел последние часы своей жизни. Рядом с ним расположились штабные чины, не имеющие права оставить адмирала. Вопреки традиционным упрекам исследователей, обвиняющих его в гибельном безразличии и отказе от активной борьбы за преимущества, стоит отметить следующее. Маневрирование эскадры было в целом верным. Витгефт и его штабные специалисты своевременно замечали угрозы и парировали их, всякий раз разрушая планы противника. В целом русский адмирал поступил, как его оппонент с японской стороны. Того все сражения провел, открыто стоя на мостике, и не имел даже царапины. А Витгефту не повезло, он погиб. Героическая смерть избавила его от позора, но глухие упреки в его адрес за пассивность и фатализм звучат по сию пору. Думается, напрасно. Пожалуй, единственной его ошибкой стал отказ отсрочить второй бой, бросив навстречу погоне идущие с эскадрой миноносцы. Это могло помочь задержать преследование, но дневная атака на сильную вражескую эскадру приводила к неизбежной гибели торпедных сил и их экипажей. Адмирал не пожелал оплачивать прорыв кровью сотен матросов миноносцев, только и всего. Видимо, он рассчитывал, что успех возможен без этой жертвы.
Так или иначе, японский снаряд буквально испепелил комсостав русской эскадры. Что, впрочем, не означало поражения. Уцелевший командир броненосца командир корабля капитан 1 ранга Н.М. Иванов был сбит с ног, но остался цел. Перейдя в боевую рубку, он не стал поднимать сигнал о гибели адмирала, чтобы предотвратить «сущий хаос», каковой имел место на эскадре при гибели адмирала С.О. Макарова; вместо этого он начал поворот, чтобы сблизиться с японцами и увеличить эффективность русской артиллерии

Это кажется невероятным, но фронтовая мудрость о двух снарядах, никогда не попадающих в одну воронку, оказалась неверной. Второй удар был серьезней. Множество осколков, прошедших через смотровые прорези внутрь командного пункта, добило тех, кто уцелел от первого взрыва. Исполняющий обязанности командующего Иванов был ранен,и не мог больше командовать кораблем. Рулевое управление броненосца заклинило. К несчастью, руль был положен в состояние поворота, прекратить который было некому. Послушный рулю «Цесаревич» начал описывать циркуляцию. Его курс прорезал эскадренный строй. Опасаясь столкновения с флагманом, остальные броненосцы начали хаотичный маневр, разрушивший ордер русской колонны. В эти минуты Россия начала проигрывать войну.

Тем временем после ранения Иванова на «Цесаревиче» застопорили ход, спустили контр-адмиральский флаг и подняли сигнал «Адмирал передаёт командование». Вступивший в командование младший флагман контр-адмирал князь П.П. Ухтомский дает сигнал о возвращении в Порт Артур.

Отказавшись подчиниться Ретвизан вызывает огонь на себя. Впрочем, час японского триумфа еще не был предрешен. Сбившиеся в кучу русские корабли, прекратив огонь, дабы не задеть своих, превратились в отличную мишень для противника. Однако кризис боя был русскими преодолен. Командир шедшего вторым в колонне броненосца «Ретвизан» Эдуард Щенснович вызвал огонь на себя. Корабль, развивая полный ход, ринулся на японцев. Малопострадавший в бою броненосец, стремительно сближаясь с противником, вел частый огонь. Внимание вражеских артиллеристов, естественно, сосредоточилось на «Ретвизане». Минуты, необходимые для оценки обстановки были выиграны. Командир «Ретвизана» действовал очень рискованно. Его броненосец имел наспех заделанную пробоину в носовой части. Полный ход мог привести к разрушению временной конструкции. Но мастера не схалтурили. Корпус выдержал перегрузки. Дерзость Щенсновича спасла эскадру от опасности оказаться в задуманных противником клещах. Адмирал Того вынужденно увеличил дистанцию, и на русских кораблях смогли перевести дух. Однако другие корабли по приказу Ухтомского за «Ретвизаном» не последовали, упустив возможность общего прорыва сквозь враждебный строй, вследствие чего раненый командир героического корабля решил прекратить атаку и отступить к эскадре...

«Цесаревич» - российский эскадренный броненосец французской постройки, участвовавший в русско-японской и Первой мировой войнах. На основе его эскизного проекта были созданы броненосцы типа «Бородино».
К концу 1897 года русскому правительству стало понятно, что в недалеком будущем вполне вероятно военное столкновение с Японией, интенсивно наращивающей свою мощь. Уже первые два японских броненосца, “Фудзи» и «Ясима» - были по боевой мощи примерно эквивалентны русским кораблям типа «Полтава» и превосходили «полукрейсера-полуброненосцы» типа «Пересвет». Поэтому на состоявшемся в начале 1898 года особом совещании была принята кораблестроительная программа «для нужд Дальнего Востока», утвержденная императором Николаем II 23 февраля.

Приказом по Морскому ведомству (№ 9 от 11 января 1899 г.) за подписью управляющего морским министерством сообщалось, что 21 декабря 1898 г. государь император Николай II «высочайше повелеть изволил» дать название первым кораблям новой программы. В этом самом большом (три броненосца, пять крейсеров, 14 миноносцев и минный транспорт) в истории флота одновременном зачислении в списки броненосец и крейсер, заказанные во Франции, получали названия «Цесаревич» и «Баян».
Как и у всех названных в приказе броненосцев и крейсеров, названия были исторически преемственными. «Цесаревичем» называли балтийский 44-пушечный фрегат (состоял в списках флота с 1838 по 1858 г.) и заложенный в 1853 г. в Николаеве парусно-паровой 135-пушечный линейный корабль. Построенный в 1857 г., он в 1859 г. перешел под парусами на Балтику, где на нем установили машину. В списках флота корабль оставался до 1874 г. Вместе с исключенным из списков в 1880 г. «Ретвизаном», «Цесаревич» завершил эпоху парусно-паровых линейных кораблей. Теперь же два корабля с этими названиями начали эпоху качественно новых эскадренных броненосцев. Продолжив славные традиции флота, они должны были обеспечить ему очередные победы. Но для победы одной лишь славы предков было недостаточно. Не прислушались в министерстве и к поверью о том, что одноименные корабли нередко повторяют судьбы своих предшественников. А оно уже за время работ во Франции обернулось явственно обозначившимся долгостроем.


Из трех одновременно зачисленных в списки броненосцев «Цесаревич» начали постройкой позже всех, ровно через год после начала постройки «Победы» и спустя полгода после «Ретвизана». Но когда И.К. Григорович при своем назначении наблюдающим за постройкой пожелал получить у В.П. Верховского руководящие инструкции и наставления, тот с нескрываемым самодовольством отвечал, что в них нет никакой необходимости. Адмирал был убежден, что подписанные им контракты и спецификации «разработаны до последней подробности», а потому никаких вопросов и неувязок в работе комиссии произойти не может. Но обнаружились они неожиданно быстро. Машиностроительный завод фирмы в Марселе, будучи, по существу лишь сборочно-отделочным, ничего почти не производя сам и занимаясь лишь коммерцией, с легкостью разбросал свои обширные заказы едва ли не по всей территории Франции.. Это ему позволяло отсутствие в контракте обязанности фирмы оплачивать разъезды наблюдающих инженеров для испытаний и приемов материалов и изделий. Казна несла ощутимые убытки, а инженеры вместо наблюдения за работами должны были немалую часть своего времени проводить в поездах железных дорог французской республики. Будь фирма обязана оплачивать эти разъезды она, конечно, как замечал наблюдающий инженер Д.А. Голов, позаботилась бы «о большем сконцентрировании своих заказов».


Пришлось вызывать из России второго механика. Им стал Н.В. Афанасьев (по-видимому, сын известного механика В.И. Афанасьева). Окончивший в 1896 г. минный класс по специальности минного механика, а в 1896 г. Морскую академию, он имел «звание» помощника старшего инженер-механика. Такие громоздкие «звания» вместо военных чинов изобрела бюрократия, чтобы ощутимее отделить чернь флота — механиков от его аристократии - строевого офицерства. Это откровенное унижение должны были нести и дворяне, которые себе на беду избрали не престижную долю механиков. Наблюдавший корабельный инженер (в звании «младший судостроитель», недавно произведенный из звания «старший помощник судостроителя») К.П. Боклевский (1862-1928), также требовал прислать помощника или разрешить в необходимых случаях передоверять приемки отдельных заводских заказов официальным приемщикам французского правительства. Так делалось для кораблей бразильского и японского флотов. «Отбились» французы и от непредусмотренного контрактом требования МТК вести при постройке весовой журнал (учет поступления и распределения металла в корпус корабля на стапеле) и от ежемесячного представления (как было принято в отечественном судостроении) сведений о количестве поставленного металла и числе мастеровых (по цехам), занятых на постройке. Наблюдающему инженеру французы на это требование отвечали, что у их это «не в обычае». Такой же ответ получил и пытавшийся несколько раз воздействовать на завод, наблюдающий И.К. Григорович.
А в МТК по-прежнему не делали различия между, казалось бы, приоритетной постройкой во Франции головного, признанного за эталон и образец броненосца и множеством тогда же неосмотрительно заказанных и не имевших для программы столь решительного значения крейсеров и миноносцев. Не добивалась этого и комиссия в Ла-Сейн, позволившая заводу уже в ноябре 1898 г. начать постройку крейсера («Баян») и терпеливо в то же время выжидавшая, пока в МТК созреет заключение на проект броненосца. Не могло помочь делу и уведомление МТК от 17 декабря 1898 г. об отсутствии в ожидавшемся заключении сколько-либо кардинальных изменений. Завод такими невнятными сведениями удовлетвориться не хотел. Неуклонно соблюдая все замшелые бюрократические ритуалы, МТК вместо сбережения времени путем обращения на завод или прямо к наблюдающему продолжал вести всю переписку через ГУКиС.


Пятым колесом в колеснице продолжал оставаться и ГМШ, также участвовавший в двухступенчатой пересылке документов комиссии в МТК и ГУКиС. Тормозили работы и обнаружившиеся в те же дни (то же по странности произошло во всех заграничных комиссиях) нелепые офицерские амбиции председателя И.К. Григоровича. Слишком разные у него и привыкшего всегда к самостоятельной творческой работе корабельного инженера К.П. Боклевского оказались понятия о долге службы, правах и обязанностях. Соблюдая необходимые по его понятиям нормы этикета, корабельный инженер по прибытии в Ла-Сейн в ноябре 1898 г. счел необходимым в полной парадной форме нанести визиты главному командиру порта Тулон и другим официальным лицам города. Ответственный в силу действовавшей традиции только перед МТК, он считал это необходимым условием для должного взаимодействия с властями города и завода. В глазах же И.К. Григоровича, считавшего себя полновластным начальником всех присланных на завод специалистов, инженером были совершены чудовищные и вызывающие нарушения дисциплины и всех воспитанных у строевого офицерства понятий о субординации. А потому И.К. Григорович, как он сам потом докладывал в министерство, не замедлил сделать инженеру «резкое замечание и объяснить ему его обязанности как техника».


Но К.П. Боклевский, видимо не внял им в должной мере, и тогда на свет явилась разработанная И.К. Григоровичем специальная дисциплинарная инструкция, регламентировавшая каждый шаг инженера. В частности присутственное заводское время с первоначальных двух часов было доведено до полного рабочего дня. На все перемещения инженера следовало непременно и предварительно испрашивать разрешение наблюдавшего. В случае приезда в Париж предписывалось обязательно «явиться» военно-морскому агенту (атташе). Запрещалось ношение форменной одежды и всякие обращения с газетчиками.
Принимавший, по его словам, «самое деятельное участие в разработке судовых чертежей» и в то же.время не переставший напоминать инженерам, что он над ними самый главный. Григорович сумел создать для них невыносимую обстановку. Не довольствуясь комиссией, он пытался подмять под себя даже артиллерийских приемщиков, которые, наблюдая за исполнением заказов морского министерства традиционно (в России и за рубежом) замыкались только на МТК.
Глубоко искушенный в придворных интригах, И.К. Григорович не задумался вмешаться даже в религиозные отправления своих подчиненных. Чтобы не обременять находившееся в Каннах семейство герцогини Макленбург-Шве-ринской Анастасии Михайловны чрезмерным количеством соотечественников (их, «кому это доставит удовольствие», герцогиня приглашала к своему столу разговляться после светлой заутрени), И.К. Григорович принял меры. Для приобщения к столу герцогини была скомплектована делегация, которая в составе самого И.К. Григоровича, командира крейсера «Баян» и представителей кораблей (по 2 офицера и по 3 унтер-офицера) и явилась в каннскую церковь. Все же остальные по предписанию председателя комиссии «добровольно» рассредоточились по окрестным русским храмам в Ницце, Сан-Ремо и Ментоне.

В министерстве на сложившуюся в комиссии ненормальную обстановку обратили внимание только через 15 месяцев. Пытаясь привести слишком много возомнившего о себе инженера в «дисциплинарное», как тогда говорили состояние, И.К. Григорович в числе актов его вызывающего непослушания писал даже о «гадостях», которые, будто бы приходится претерпевать главному наблюдающему. К.П. Боклевский в ответ вполне предметно объяснил МТК, что в силу установленных И.К. Григоровичем порядков, он «лишен возможности не только обращаться с МТК, но и в качестве наблюдающего низведен до степени указателя, отвечающего лишь за тщательность клепки и чеканки». «Лишенный всякой самостоятельности», он, по его словам, был поставлен в полную невозможность к ответственному выполнению обязанностей. Только тогда Главный инспектор кораблестроения счел нужным обратить внимание управляющего морским министерством на тягостные последствия неумеренных амбиций И.К. Григоровича.
И меры были приняты. Конфиденциальным письмом помощника начальника ГМШ контр-адмирала А.А. Вирениуса (1850-1919), от 31 января 1900 г. председателю комиссии разъяснялось, что «главным ответственным в правильности постройки и качества работ является инженер, наблюдающий за постройкой, и с него первого спрос, а не с командира». А.А. Вирениус писал, что по его смыслу «корабельный инженер состоит в ведении МТК, на разрешение которого представляет все возникающие по исполнению своих обязанностей технические вопросы». Но своих жрецов бюрократия не выдавала: свою переписку с МТК инженер должен был осуществлять только через командира «Цесаревича», кем к этому времени уже назначили И.К. Григоровича.
Установить взаимопонимания не удалось. Зная себе цену, К.П. Боклевский был близок к тому, чтобы вообще оставить службу в Морском ведомстве. Ущерб делу постройки был нанесен немалый, но командира все же оставили при своей должности, а К.П. Боклевского вскоре перевели в Петербург, где он стал помощником главного корабельного инженера С.-Петербургского порта.


Завершив неторопливую разработку проекта и заказ первых партий материалов и изделий, завод к 17 февраля 1899 г. признал возможным начать отсчет контрактного срока постройки броненосца. Предполагалось, что к этому времени Морское министерство успеет дать исчерпывающие ответы на все вопросы и возражения, которые были вызваны журналом МТК от 12 января 1899 г. Названный заводом 30-40-дневный срок для ответа (вопросы были переданы И.К. Григоровичу 25 февраля, а отправлены им в ГУКиС 4 марта) истекал 7 апреля. Но и 13 мая, когда прошло уже 77 дней. МТК продолжал хранить молчание. И завод, не считая себя обязанным входить в положение остававшегося почему-то невыразимо перегруженного МТК, заявил о своем праве перенести срок начала работ до времени получения ответа.
2 июня согласие было получено Скорее всего, причина одобрения крылась в желании генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича строить новый броненосец именно на этой фирме; во всяком случае, 6 июня на журнале МТК № 62 появилась резолюция временно управляющего Морским министерством вице-адмирала Ф. К. Авелана: «Его высочество одобрил этот проект и приказал заказать постройку этого броненосца теперь же обществу „Forges et Chantiers de la Méditerranée“ в Тулоне и выговорить в контракте доставление детальных чертежей его по корпусу и механизмам для постройки таких же типов в наших Адмиралтействах».
Среди изменений в проекте А. Лаганя, которые МТК внёс уже 2 июня, важнейшими являются увеличение метацентрической высоты до 1,29 м и замена гарвеевской брони, ещё употреблявшейся во Франции, на закаленную по способу Круппа. Уже на совещании 9 июня начальник Балтийского завода К. К. Ратник обратил внимание на недостаточное число котлов во французском проекте. Более детальный анализ был подготовлен специалистами завода к 30 июня. По ним выходило, что на квадратный фут нагревательной поверхности котлов по проекту А. Лаганя должно приходиться по 13,8 л.с. мощности машин, в то время как у кораблей русских проектов - крейсера «Россия» и броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» - она составляла соответственно 9,63 и 10,2 л.с., у английских крейсеров - от 11,3 до 11,8 л.с. на квадратный фут. Обнаружились несоответствия и по различным статьям весовой нагрузки.
«Цесаревич» на стаппелях


Фирма явно не ставила перед собой честолюбивой задачи — обогнать в темпах работ строившийся в Америке «Ретвизан». Весь июнь 1899 г. рабочие на стапеле вовсе не появлялись. Материалы поступали столь медленно и такими мелкими партиями, что их хватало лишь на изготовление шпангоутов в мастерских. Из заказанных 3118т стали, принято было лишь 882 т. На сделанный И.К. Григоровичем официальный запрос о причинах столь недопустимой медлительности фирма отвечала серией весомо выглядевших отговорок. В частности, обращалось внимание на неполучение ответа на запрос по поводу неясностей в конструкции башен, а также на неполучение чертежей подводных минных аппаратов. Что в свою очередь задерживало заказы брони. Дала себя знать и стачка углекопов в бассейне Лауры, отчего часть заказов пришлось передавать заводам на севере Франции, а часть в Бельгию.
В августе-сентябре завершилась по всему корпусу сборка вертикального киля с его обделочными угольниками. Начали ставить шпангоуты с флорами и обратными угольниками, затем - стрингеры, первые листы второго дна и водонепроницаемых переборок. Изготовление котлов на заводе Делоне-Бельвиля под Парижем шло наравне с котлами крейсера. По главным машинам были откованы 3-й и 4-й коленчатые валы, три шатуна, два промежуточных вала и один гребной. Из заказанных 3250 т стали приняли 1100 т. В сентябре вместе с продолжением установки шпангоутов, стрингеров, переборок, стоек и бимсов нижней броневой палубы начали настилку брони этой палубы. Всего установили 800 т конструкций. На заводе в Марселе отлили и отковали две рубашки цилиндров, семь поршневых штоков и приступили к их механической обработке. Продолжая по корпусу вышеназванные работы, в январе 1900 г. смогли приступить к установке отлитой части ахтерштевня. В апреле 1900 г. стало возможным начать установку машинных фундаментов и кронштейнов гребных валов. Отделывали детали и начали сборку первой (пробной) башни 152-мм орудий. Почти все главные отливки и поковки механизмов по их обширной номенклатуре, ни в чем почти не изменившейся за время 40-летнего периода броненосного судостроения, были получены заводом в Марселе. Дело было теперь за их своевременной обработкой и последующей энергичной сборкой.
Но основания для оптимизма на этот счет не было. Завод стабильно отставал с машинами французских («Иена», «Монткальм») и русских кораблей. Наблюдающий инженер-механик Н.В. Афанасьев, сменив вернувшегося в МТК Д.А. Голова, теперь должен был, как это и было заведено, стать старшим механиком броненосца. Он мог выражать ность лишь по поводу котлов. Переживавшая пик популярности (заказы для всех флотов мира), владевшая обширным хорошо развитым производством, фирма Делоне-Бельвиль уверенно работала по своим типовым образцам и сбоев в ее работе ожидать не приходилось. Она выпускала действительно серийные образцы.
В мае начали установку переборок угольных ям из гофрированной оцинкованной стали, пригоняли муфты кронштейнов гребных валов, заканчивали сборку пробной башни 152-мм орудий. Но пока из 4000 т спускового веса корпуса броненосца на стапеле находилось только 2740 т. В июне смогли, наконец, начать установку бимсов и настила верхней палубы. Фундаменты носового и кормового котельных отделений довели до 20% и 80% готовности, а машинных - до 45%. Устанавливали кронштейны гребных валов, собирали штыровые трубы башен 152-мм орудий и механизмы вращения. Готовили к установке доставленный из Парижа полный комплект парового отопления.
Парижского производства была и каютная мебель. Приняв уже 60% поставки. И.К. Григорович признал мебель «весьма удачной». От заказа металлической мебели, как это в видах пожаробезопасности по настоянию МТК было сделано на «Ретвизане» в Америке, «Цесаревич» был освобожден. (Возможно, в силу все того же особого великокняжеского покровительства). В августе продолжали установку дымовых труб и кронштейнов гребных валов и сборку платформ башен 152-мм орудий. Начали сборку первой 305-мм башни и ее механизмов вращения и подачи. Степень готовности башен составляла 30%, пробной 152-мм башни 60%, общая по корпусу 43%. Палубную броню приняли на трех заводах, и плиты, прилегающие к бортам, прибыли в Ла-Сейн. Их предстояло установить до спуска корпуса на воду.
Спуск на воду эскадренного броненосца «Цесаревич», 10 февраля 1901 года


Спуск броненосца на воду состоялся в 11 часов 10(23) февраля 1901 г. Несмотря на ходатайство И.К. Григоровича, напоминавшего о том, что спуск судов на верфи составляет «громадное торжество», участвуя в котором, весь город украшается флагами, П.П. Тыртов, как и при спуске «Баяна», не разрешил поднимать на корабле русские военные флаги. Запрет мотивировал тем, что Россия по условиям, контракта еще не имела на корабль прав собственности и могла при неисполнении его условий вовсе от него отказаться. Запрещен был, как не принятый в русском флоте, и обряд крещения корабля.
11 февраля от П.П. Тыртова А. Лаганю была послана приветственная телеграмма, на что был получен столь же любезный благодарственный ответ. По заведенному обычаю о спуске специальным докладом генерал-адмирала (по ГМШ) доводилось до «высочайшего сведения». Сообщалось также, что присутствовавший при спуске отставной морской врач французского флота Поль Сейц, вдохновленный событием, написал стихи, «служащие выражением сердечных чувств французского патриота к Его Императорскому величеству и ко всей русской нации». Стихи, посвященные русскому императору, генерал-адмиралу также доложили.
В июне закончили установку водонепроницаемых переборок в батарейной палубе, кожухов дымовых труб, броневых комингсов люков и неподвижных частей всех 8 башен. В мастерских заканчивали их поворотные части. Начали отделку погребов боезапаса, проверили устойчивость корпуса в состоянии без поясной брони и начали ее установку. Достройку сильно тормозили постоянно обнаруживавшиеся в отливках машин трещины и прочие дефекты (например, были забракованы семь из восьми крышек цилиндров), из-за чего детали браковались, а также затягивание отправки во Францию пушек, изготавливавшихся в России на перегруженном заказами Обуховском заводе.


Была забракована и партия бронеплит, изготовленных французским заводом Крезо, ну а всего из 12 партий корпусной брони было забраковано четыре, а из четырех партий для башен, изготовленных заводом Сен-Шамон, - две: они не выдержали испытаний стрельбой.

Большую часть декабря 1902 года корабль провёл в доке, где завершались достроечные работы, а также была произведена повторная окраска подводной части корпуса. По предложению военно-морского атташе лейтенанта Г.А. Епанчина для опыта (в контракте вид окраски не оговаривался) прокрасили две полосы с каждого борта краской патента «Националь», чтобы сравнить с обычной., хотя на большей части применили уже широко применявшийся состав «Дабрис». Теперь же, убедившись, что после годичной достройки на плаву участки, покрытые «Интернационалем», не имеют никаких признаков обрастания или ржавчины (поверхности, покрашенные «Дабрисом», были поражены ржавчиной в виде плотных пузырей), решили в дальнейшем на кораблях отечественного флота использовать новую краску.


Не переставали выявляться и новые, неблагоприятные для русских заказчиков обстоятельства. Устроивший фирме выгодный заказ А. Лагань пошел на повышение и был переведен в правление общества «Форж и Шантье». Заменивший его г-н Фурнье уже не считал нужным деликатничать с русскими, отчего, как в августе 1901 г. доносил в ГМШ И.К. Григорович, начали проявляться «без всяких оснований разные препятствия и отказы по снабжению и постройке -броненосца». Добиваться удовлетворения своих требований удавалось лишь «путем бесконечной переписки и заявлений о жалобе в Министерство».


Болезненно проявлялись и неоднократно происходившие случаи бракования деталей главных машин (в четырех крупных отливках обнаружились трещины) и броневых плит, заказ которых был распределен между пятью заводами во Франции. А когда капитану Н.М. Родзевичу — приемщику МТК — пришлось забраковать партию плит завода Крезо (содержание серы и фосфора в отливках превышало пределы, установленные МТК) И.К. Григорович увидел в этом опасность для постройки
броненосца. Задержка поставки плит могла дать повод заводу «Форж и Шантье» удлинения срока строительства и заставила бы для восполнения своих убытков «начать экономить нам во вред».
С необъяснимой задержкой — только в декабре 1901 г. — выяснилось, что уже изготовленные и частью установленные трапы, выполненные по образцам французского флота, не соответствуют требованиям МТК. Трапы пришлось изготовить заново по чертежам, утвержденным для крейсера «Варяг». 29 ноября 1901 г. корабль ввели в док для очистки и окраски изрядно обросшей водорослями и ракушками подводной части.
Одновременно по мере испытания стрельбой партии броневых плит, их готовили к установке на корабль. Оказалось, что из всех 12 партий плит бортовой и башенной брони четыре не выдержали испытаний стрельбой (на полигоне в Гавре) и были изготовлены заново.
Недостижение скорости объяснили неоптимальными параметрами винтов, а также влиянием скуловых килей. В марте 1903 г. последние было решено укоротить, но работы удалось провести только с 21 мая по 5 июня. От килей, укороченных на 17,2 м, остался только прямолинейный участок в средней части корпуса. Кроме недобора скорости, испытания выявили также нагревание подшипников главных и вспомогательных механизмов и неполадки в системе индикации положения пера руля. Позже выяснилось, что спусковое устройство минных катеров было «очень неудовлетворительным», да и сами катера, заказанные в Англии на заводе Уайта, нуждались в доводке.
Ходовые испытания


Первая партия команды (96 человек) прибыла на броненосец в феврале, офицеры во главе с И. К. Григоровичем перебрались на борт 2 мая, во середине июля во Францию отправили вторую партию команды (337 нижних чинов). Из Петербурга торопили с проведением испытаний: обстановка на Дальнем Востоке все накалялась, а кораблю еще предстояло зайти на Балтику для традиционного смотра.
Эскадренный броненосец «Цесаревич» на испытаниях, Тулон, лето 1903 года


Тем не менее, фирма программу испытаний не форсировала. Правда, некоторые работы все же сократили или отменили. Так, разрешили не испытывать торпедные аппараты стрельбой на скорости выше 12 уз, а установку радиостанции решили отложить.
27 июня состоялись очередные ходовые испытания, на которых удалось достичь скорости 18,34 уз: укорачивание килей и доводка винтов была ненапрасной. Но уже в июле в переднем цилиндре низкого давления левой машины были обнаружены трещины. Для ускорения завершения испытаний из Петербурга в Тулон прибыл контр-адмирал А. А. Вирениус, но существенным образом это помочь не могло.


Еще 16 июля ГМШ полагал, что в Кронштадт корабль уйдет ровно через 2,5 недели, Но в Тулоне этот прогноз не разделяли. Завод (чтобы исключить риск дополнительных работ) полагался на оговоренный контрактом 4-х месячный срок приемки. И.К. Григорович также не видел причин для преждевременного ухода, когда многое еще требует доделок. Противоречие было извечное: начальство ожидало от подчиненных усердия и скорого исполнения приказаний об уходе, командир же понимал, что чрезмерное усердие обернется авариями, которые непременно произойдут из-за скомканных или не полностью проведенных испытаний. И спрос за это будет не с тех, кто торопил уход, а с него, командира.
Очередные ходовые испытания. Тулон. Франция, лето 1903

18/31 августа 1903 г. в итоге затянувшейся на 50 месяцев постройки состоялось беспрецедентно скомканное подписание акта о приемке броненосца в казну, констатировавшее неготовность к действию главного его оружия - 305-мм пушек. Проявив запоздалую эрудицию, З.П. Рожественский в одном из множества своих хлестких замечаний на полях донесений А.А. Вирениуса указывал, что система подачи с не« удачными автоматическими тележками «проектирована тем же инженером Лаганем, что и на французском броненосце «Сен-Луис»».

Признанный одним из «самых неудачных кораблей французского флота», он был печально известен частыми поломками как механизмов, так-и башенных установок. Но и это обстоятельство не повлияло на решимость З.П. Рожественского (он уже прямо подозревал офицеров в саботаже приемки из-за нежелания расставаться с прелестями французской Ривьеры) любыми средствами вытолкнуть «Цесаревич» из Тулона.
Эскадренный броненосец Цесаревич покидает Тулон, 4 сентября 1903 года


27 августа, четырьмя днями опоздав против обещанного З.П. Рождественскому сроку и скомкав все испытания, А.А. Вирениус под своим флагом двинул броненосец на Восток. Пришлось отказаться от захода на Балтику: броненосец решили вопреки традициям сразу направить на Тихий океан. Для сокращения же сроков испытаний отказались от полных 12-часовых ходовых испытаний, а исправления обнаружившихся неполадок в системе подачи боеприпасов главного калибра отложили до прибытия в Порт-Артур, задержав выплату фирме последнего платежа в два миллиона франков до тех пор, пока переделанная система подачи не будет доставлена на Дальний Восток. Ускоренно провели испытания водоотливной системы и системы затопления погребов, отложив исправления на будущее. В первом же переходе, по пути в Мессинский пролив сломался чугунный эксцентрик цилиндра среднего давления левой машины. Авария в точности повторила ту, которая произошла на испытаниях 8 февраля. Тогда И.К. Григорович заставил фирму изготовить такой же запасной эксцентрик, но требования о замене чугуна на сталь фирме предъявлено не было. Заменив в Неаполе сломавшийся эксцентрик запасным, пришли ко. Порос, на рейде которого состоялось перегрузка боеприпасов с уже поджидавшего броненосец парохода. Здесь же получили присланный из Тулона еще один запасной, но тоже чугунный эксцентрик.
Офицеры корабля


В бухту Сабанг на голландском острове Пуло-Вей «Цесаревич» и «Баян» пришли 28 октября 1903 г. Этот порт только что, (в 1899 г.) был «открыт» русским флотом. Инициатива частной голландской компании позволила обходиться без захода в Сингапур, где англичане в любое время могли помешать снабжению русских кораблей углем. Здесь «Цесаревич», приняв 1170 т, заполнил все угольные ямы. Поход продолжили 2 ноября. 5-7 ноября стояли в Сингапуре, пополнив только запасы продовольствия. Предстоял уже прямой, но затяжной бросок до Порт-Артура протяженностью 2630 миль. Этот путь, идя со средней скоростью 9,68 уз, преодолели за 272 часа. Угля затратили: «Цесаревич» - 997, «Баян» - 820 т. В готовности прорываться с боем корабли вошли в Желтое море, и 19 ноября с расстояния 60 миль от Порт-Артура «Цесаревич» вступил в радиопереговоры со станцией Золотой горы.

Утром 20 ноября начальник эскадры вице-адмирал О.В. Старк (1846-1928) посетил «Цесаревич» и «Баян», после чего «Петропавловск» и «Боярин» снялись с якоря для похода в Чемульпо. Этот корейский порт служил своего рода незримой границей интересов России и Японии. Здесь держали свои стационеры европейские державы. Здесь всегда что-то происходило. На сей раз предстояло разобраться в причинах нападения на русских матросов со стоявшей там канонерской лодки «Бобр» огромной толпы переодетых, как подозревали, под кули японских солдат. Утром 21 ноября «Цесаревич» и «Баян» снялись с якорей и вошли в Восточный внутренний бассейн.
Началась разгрузка доставленных корабельных запасов, предметов вооружения и снабжения, переборки механизмов после дальнего похода. Здесь же корабли свою белую окраску сменили на боевую. Как записано мичманом Шишко в вахтенном журнале «Цесаревича» от 1/14 декабря 1903 г. (в этот день броненосец из бассейна перешел на внутренний рейд, как с недавних пор начали называть Западный бассейн), что «для окраски броненосца во время стоянки у стенки Восточного бассейна в боевой цвет, перерасходовано 39 пудов 52 фунта олифы, 9 пудов 8 фунтов сажи, и 19 пудов 20 фунтов охры, о чем составлен акт».Вечером к «Цесаревичу» присоединился и «Баян». Здесь в вооруженном резерве стояли броненосцы «Пересвет» (флаг контр-адмирала), «Ретвизан» (он пришел в Порт-Артур еще 21 апреля 1903 г., и на следующий день был зачислен в состав эскадры) «Победа», крейсеры «Аскольд», «Диана». «Паллада», «Новик», минный транспорт (заградитель) «Енисей», канонерская лодка «Гиляк», транспорт «Ангара» (быв. пароход Добровольного флота «Москва»), «Ермак» и миноносцы. Как корабль-новичок, только еще приступивший к освоению программы эскадренной боевой подготовки, «Цесаревич». как и «Баян», был оставлен в кампании.


Приход «Цесаревича» и «Баяна», ожидавшийся подход отряда во главе с «Ослябей», вызывал у наместника подъем воинственного настроения. На созванном 18 декабря совещании командиров и флагманов он объявил, что «считает желательным идти к Сасебо и отыскать там неприятеля для нанесения ему 2-го Синопа». Но его убедили, что осмотрительней было бы все же дождаться идущих подкреплений. И тогда уже успех разгрома японского флота можно было считать гарантированным. Флаг-капитан эскадры капитан 1 ранга А.А. Эбергард был уверен, что и с имеющими силами успех боя у берегов Японии будет обеспечен. Более взвешенную штабную мудрость проявил начальник временного морского штаба наместника контрадмирал В.К. Витгефт. По его мнению, задачей флота следовало бы считать господство в Желтом море от Квантуна до Кельпарта, «вызывая неприятеля к себе от его берегов». Тем самым будет предотвращена наиболее ожидаемая операция японцев - высадка авангардной армии на западный берег Кореи. Но эскадре было все же поручено составить расчет потребности угля для Похода к берегам Японии.

20 декабря, приняв представительную комиссию специалистов эскадры во главе с флагманским инженер-механиком (с «Петропавловска»). А. Лукьяновым, «Цесаревич» на буксире портовых катеров вышел с внутреннего рейда на внешний. 15 выстрелами салютовали флагу находившемуся здесь «Петропавловска», получили ответные по уставу 7 выстрелов и легли на курс зюйд-ост 78°. Совместный поход 23 декабря с «Петропавловском» не состоялся — флагманский броненосец ушел в Восточный бассейн. На «Цесаревиче» подняли брейд-вымпел старшего на рейде. По заведенному на эскадре обыкновению грузили с барж уголь, пополняя запас до наибольшего, продолжали рейдовые учения и занятия. Отрабатывали отражение минных атак. Ночью освещали прожекторами подходившие пароходы, из которых один (это было на исходе ночи 26 декабря), вдруг круто отвернул и ушел в море. Но на проверку подозрительного судна, послав вдогонку стоявший в тот день на рейде крейсер «Варяг» или вызвав из гавани миноносец, прав и задач у старшего на рейде не было. Так за месяц до войны проявила себя система формального отношения к охранной службе.
«Цесаревич» в Порт-Артуре


28 декабря простились с крейсером «Варяг», который в 1 час дня ушел в Чемульпо. Оттуда корабль уже не возвратился. 29 декабря, воспользовавшись (как предписывал адмирал) уменьшением морозов до 1″ тепла, провели стрельбу из орудий.
Не выдержав обострения обстановки и уже не боясь нарушить планы петербургской «экономии», наместник 17 января 1904 г. (дублирующий приказ начальника эскадры № 40 от 19 января) предписал начать кампанию практически всей эскадре. К уже находившимся в кампании с начала 1904 г. «Полтаве», «Петропавловску» и большинству крейсеров начали присоединяться «Победа», «Енисей», «Диана» (18 января), «Пересвет», «Ретвизан» (19 января), «Цесаревич», «Амур» (20 января).
Эскадренные броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан» во внутреннем бассейне Порт-Артура
К исходу дня 19 января эскадра готовилась к бою. Вечером для проверки светомаскировки на полчаса скрыли все огни. Сообщение с берегом разрешалось только с 6 час. утра. Днем 20 января с «Петропавловска» для всей эскадры (общий буквенный позывной «03») был сделан сигнал’: «Приготовиться к походу, взять провизии на 3 суток, завтра в 8 утра иметь 10 уз хода.» К 8 час вечера прекратили сообщение с берегом. В дежурство по эскадре вступил транспорт «Ангара», боевое освещение на ночь обеспечивали «Паллада» и «Ретвизан». Ночью до утра съемки с якоря в море находилась канонерская лодка «Гиляк».


Ранним утром 21 января последовательно снялись с якорей и ушли в море крейсеры «Аскольд». «Диана», «Баян». В 7 час. 30 мин. с «Петропавловска» было приказано приготовиться к съемке с якорей, а в 8 час. последовал сигнал «Сняться с якоря всем вдруг». Уже через 5 минут эскадра дала ход. На рейде остались проводивший испытания машин броненосец «Севастополь» (его преследовали затяжные неполадки из-за конструктивных дефектов) и 7 миноносцев, а также охранявшие рейд канонерская лодка «Гиляк» и транспорт «Ангара».


Броненосцы шли в строе двух кильватерных колон (расстояние 3 каб.): в правой «Петропавловск», «Полтава», «Цесаревич», в левой «Пересвет», «Ретвизан», «Победа». Не было в их составе ни «Императора Александра III» (он вполне мог бы совершить поход вместе с «Цесаревичем» или следом за ним), ни бедствовавшего нелепым образом в Средиземном море «Осляби», ни отправленных в декабре 1901 г. как бы «для ремонта» (хотя давно бы следовало иметь для этого средства на Дальнем Востоке), но так и не вернувшихся броненосцев «Наварин» и «Сисой Великий».
Эскадренный броненосец «Цесаревич» во внутреннем бассейне Порт-Артура


Крейсера шли впереди, образуя цепь с расстоянием 10 миль между кораблями и ближайшим к эскадре «Баяном». «Боярин» и «Новик» держались при эскадре, в расстоянии 6 миль от нее шли 10 миноносцев.
Вечером 23 января 1904 г. командующий японским соединенным флотом вице-адмирал Того получил императорский указ с предписанием начать военные действия. Пустить в ход до мелочей подготовленную, обученную и отмобилизованную военную машину труда уже не составляло.


В полночь на флагманском броненосце «Микаса» состоялось совещание флагманов и командиров, определившее последние детали похода. Утром, когда еще не было сделано заявление японского правительства о разрыве дипломатических отношений, ожидавшая лишь приказа японская армада вышла из Сасебо в море. В ее составе с броненосцами шли транспорты с войсками для высадки в Чемульпо. Утром того же дня 24 января, то есть опять-таки до объявления о разрыве отношений около Фузана был захвачен шедший в Порт-Артур с грузом продовольствия и консервов пароход Добровольного флота «Екатеринослав». Утром 25 января у о. Найпинг «по праву военной добычи» захватили пароход, принадлежавший РОПиТ. Всего в портах Кореи и Японии было захвачено 9 гражданских судов России. Не отказываясь от продолжения изощренной игры в европейскую дипломатию, японцы вечером 25 января позволили выйти в море ими же арестованному в Нагасаки 24 января только что пришедшему из Владивостока рейсовому пароходу Общества КВЖД «Шилка». Потерянный японцами в море, он каким-то чудом сумел благополучно прибыть в Порт-Артур на второй день войны. Сам того не ведая, пароход посрамил петербургских стратегов, которые во главе с начштаба уверяли императора, что отряд «Осляби» на прорыв в Порт-Артур пускать не следует.


Беспрепятственно двигаясь в словно вымершем море и не встречая никаких русских боевых кораблей, японский флот поднялся до широты Чемульпо. Здесь у о. Сингль к Чемульпо повернул, конвоируя транспорты, отряд контр-адмирала Уриу. И здесь русский флот, кроме спокойно позволивших японцам высадить десант"»Варяга» и «Корейца» (такая у них была инструкция!), ничем себя не проявил. Не обнаружилось никаких русских крейсеров на параллели Шантунга. Они по многомудрому рассуждению генерал-адъютанта Е.И. Алексеева должны были появиться лишь на следующую ночь. Так главные силы Того смогли беспрепятственно приблизиться почти вплотную к безмятежной стоянке русского флота.


Не вполне еще умелые, японцы в подготовке своего нападения что-то, видимо перепутали, отчего, как приходится догадываться, между их отрядами произошла перестрелка. Как вспоминал позднее минный офицер «Цесаревича» лейтенант В.К. Пилкин, эта «отдаленная стрельба» была слышна за 3,5 часа до нападения. На «Цесаревиче» ее приняли за учение, о котором говорили на эскадре. Ни штаб эскадры, ни сам наместник, любивший следить за мелочами быта и учений на кораблях, этой непонятной стрельбой не встревожились и крейсера для проверки происшествия в море не послали. Не озабочены были и безопасностью вышедшего 21 января из Шанхая по распоряжению наместника громадного парохода Русского Восточно-Азиатского общества «Манчжурия». Он вез без преувеличения бесценный груз- второй комплект боеприпасов для Владивостока и Порт-Артура, воздухоплавательный парк для Порт-Артура и 800 тыс. банок мясных консервов. Уже после атаки он «догнал» державшуюся в море (в 20 милях от Порт-Артура) японскую эскадру и достался им в качестве дополнительной премии за дерзость и предусмотрительность в организации нападения.
Неподвижным на рейде в ночь на 27 января 1904 г. оставался и «Цесаревич».
В ночь с 26 на 27 января «Цесаревич» продолжал оставаться на якорном месте № 8, занятом им по возвращении из похода к Шантунгу. С юга его прикрывали корабли двух линий диспозиции. Острота обстановки особенно явно обозначилась после произошедшего вечером 26 января массового исхода из Порт-Артура японских подданных.Тишина, воцарившаяся на рейде после трескотни хлопушек и фейерверков по всему Порт-Артуру (китайские жители в ночь, под их новый год изгоняли злых духов из своих жилищ) сделалась особенно зловещей. Зная о разрыве дипломатических отношений командиры некоторых кораблей пытались сами предпринять меры безопасности. Начатые было готовиться к установке, противоторпедные сети на броненосцах «Полтава» и «Севастополь» по приказанию начальника эскадры снова убрали в трюм, а командир «Пересвета», просивший разрешения прекратить демаскирующую корабль ночную погрузку угля, получил от адмирала внушение за непонимание боевого значения этой операции.
Обеспокоен был и командир «Цесаревича», сигнальщики которого 25 января перехватили семафорное сообщение на один из кораблей о будто бы уже состоявшемся объявлении войны. Но от флаг-капитана он получил разъяснение о том, что поводов для беспокойства нет. Охрану в ту ночь несли вышедшие в море миноносцы «Бесстрашный» и «Расторопный». Кораблям было предписано иметь зажженными якорные огни, чтобы пропустить суда землечерпательного каравана и пароход ОКВЖД. Дежурными (имевшими под парами половинное число котлов, чтобы немедленно дать ход) крейсерами были «Аскольд» и «Диана». По освещению (в готовности немедленно включить прожекторы) дежурили крейсер «Паллада» и броненосец «Ретвизан». Для отражения возможной атаки противоминные орудия на кораблях зарядили.
Подкравшиеся к рейду первыми три отряда ориентировались по лучам прожекторов, которыми светили дежурные крейсера. Почти вслед за обошедшими их японскими миноносцами, русские около 23 часов (рассказ М.А. Бубнова) также повернули на рейд, чтобы, как было предписано, доложить адмиралу о полном благополучии на подходах к стоянке флота. Находясь в 5-6 милях от стоянки, они услышали стрельбу, но, не подозревая об уже совершившимся нападении, продолжали действовать по инструкции.
«Бесстрашный», подойдя к рейду, пытался по всей форме сделать опознавательные сигналы, на которые ответа не получил. Эскадра была уже занята отражением атаки. Несмотря на пролетавшие над кораблем снаряды, миноносец подошел к борту «Петропавловска» для устного доклада. Его подход совпал с только что дошедшим до адмирала сообщением о происшедшем нападении. Попадание торпед пришлись только по трем кораблям. Все они, даже крейсер «Паллада», смогли удивительным образом удержаться на плаву. И будь в Порт-Артуре полноценный док, с последствиями повреждений можно было бы справиться за несколько недель.
«Ретвизан» и «Цесаревич» были подорваны совершенно одновременно. Считается, что первый удар принял «Ретвизан». На «Цесаревиче» вахтенный начальник мичман К.П. Гильдебрант проявил бдительность. Он пробил тревогу, сумев заметить во тьме силуэт подкрадывавшегося миноносца. Пронзительный сигнал горниста «атака по левому борту» привел в движение весь корабль. Комендоры 75-мм и 47-мм пушек немедленно открыли огонь. Корабль осветился вспышками выстрелов. Включили прожекторы. Этот момент.совпал с атакой на «Ретвизан», а по некоторым данным произошел даже раньше.
Взрыв у борта Цесаревича. Рисунок того времени


Командир И.К. Григорович немедленно поднялся на площадку левого борта, но не успел как следует осмотреться, как корабль вздрогнул от взрыва в корме. Попадание торпеды пришлось где-то между двумя кормовыми башнями 305- и 152-мм орудий. Стрельба под командованием лейтенанта Д.В. Ненюкова (1869-1929) оказалась безрезультатной — противник скрылся, а вскоре огонь из 75-мм пушек пришлось прекратить из-за быстро увеличивающегося крена. По приказу мичмана Ю.Г. Гадда, принявшего командование в батарее, орудия убрали внутрь, а порты задраили. Началась отчаянная борьба за спасение корабля.
Две пробоины от снарядов вынесших часть фальшборта на юте с левого борта и проникших в офицерские каюты


Почти в то же мгновение взорвали и «Палладу». Ее вахтенный начальник лейтенант А.А. Бровцын также не промедлил пробить тревогу. Из семи выпущенных по ней торпед попала одна (в районе 68-75 шп.), другие прошли по носу и одной из них была по-видимому та, что угодила в «Ретвизан».
На «Петропавловске»продолжали не верить в произошедшее. На нем даже пытались установленным сигналом остановить стрельбу. Лишь спустя час после атаки с «Петропавловска» последовал сигнал: «Открыть огонь», а через 10 мин. отдали приказание «Новику» (это было в 0 час. 55 мин. уже 27 января) «Преследовать вражеские миноносцы». За ним, подняв пары, в охрану эскадры вышел крейсер «Аскольд». Но противника они уже не увидели. Снимаясь с якорей и отвечая на огонь, эскадра двинулась навстречу противнику. Но Того вместо обещанного своему флоту решительного сражения поспешил (уже в 11 час. 45 мин.) отступить. Слишком недостаточными, видимо, показались ему результаты ночной атаки миноносцев. Да и «Ниссин» с «Касугой» не были готовы для боя. А русские, несмотря на близость своей базы и поддержку береговых батарей (такое уже никогда не повторилось), позволили ему уйти. Для «Цесаревича» оба боя (ночью и утром) соединились в борьбу за живучесть корабля. Хваленная и столь излюбленная генерал-адмиралом французская техника не обнаружила явных преимуществ ни перед американскими («Ретвизан»), ни перед отечественными («Паллада») образцами. Новейший броненосец — последнее на эскадре чудо техники, оказался едва ли не в более бедственном положении.
Шесть лет владея Порт-Артуром, хозяева флотом нимало не задумывались над нелепостью посылки броненосцев во Владивосток для докования. На ничтожность ремонтных средств в Порт-Артуре не раз обращали внимание начальства сменявшие один другого начальники эскадры в Тихом океане: в 1897-1899 г. Ф.В. Дубасов и в 1900-1902 гг. Я.А. Гильтебрандт (1843-1915). Да и сам командующий морскими силами в Тихом океане адмирал Е.И. Алексеев в 1900 г. докладывал о необходимости «дать все средства быстро соорудить два дока в Порт-Артуре». Началась война, и оказалось, что не только дока, но и рабочих рук в крепости катастрофически не хватало. Более дешевые для казны рабочие-китайцы покинули мастерские порта и от полного паралича ремонта флот был спасен лишь благодаря рабочему отряду Балтийского завода. Его 113 квалифицированных рабочих во главе с корабельным инженером Н.Н. Кутейниковым успели добраться до Порт-Артура 16 марта.


Но материалов не хватало, а неурядиц было в избытке, и с исправлением «Паллады» в доковых условиях смогли справиться лишь по истечению двух месяцев. Броненосцы же пришлось ремонтировать и вовсе дедовским способом -с помощью тут же в порту сооружавшихся кессонов. Идущая от древних водолазных колоколов, конструкция кессона для ремонта обретала вид открытого и жесткого кармана-пристройки, прилегающего к поврежденным борту или днищу. Воду откачивали, и в кессон спускались рабочие. Таким способом в 1880 и 1885 гг. были исправлены повреждения корпусов императорской яхты «Ливадия» в Ферроле и корвета «Витязь» в Петербурге. Но рутина прежней неторопливо-экономной организации с постоянной нехваткой инструмента, материалов и рабочих ставила препятствия на каждом шагу, Как записывал 1 февраля в своем дневнике П.А. Федоров, «постройка кессона продвигается, но тихо».
Кессон для «Цесаревича»


На корабле тем временем трюмные под руководством П.А. Федорова, используя деревянные клинья, цемент и свинец, работали в воде в периоды отливов, когда часть борта обнажалась. Надо было прежде всего заделать трещину в жилой палубе. Деятельную помощь в работах оказывала группа младшего механика В.К. Корзуна. П.А. Федоров сумел преодолеть рутинный настрой начальства на распределение георгиевских крестов, выделенных на корабль, по «жребию». Награды за свои действительные подвиги получили хозяева трюмных отсеков Петрухов, Буянов и Любашевский. Себя механик к награде не представлял.
У борта «Цесаревича». Идут работы в кессоне


Беды, однако, не отступались. 14 февраля пронесшимся над портом крылом тайфуна «Цесаревич» сорвало с мели и понесло вокруг бочки. Оказавшийся на пути «Аскольд» и «Новик» спасла лишь молниеносная реакция их вахтенных начальников - они успели отдать команды потравить якорь-цепи. В этот же день к борту все еще стоявшего в проходе «Ретвизана» подают краном первый только что изготовленный кессон. Но он при осушении начал деформироваться, и его в полуоткаченном состоянии хватило только на то, чтобы перевести корабль из прохода в гавань. Здесь кессон стал заполняться водой и кораблю, чтобы удержаться на плаву пришлось, дав ход, носом выброситься на отмель. В прилив, вода покрывала палубу, вплотную подступая к башне. Того же приходилось бояться и «Цесаревичу». Но 16 февраля на нем удалось полностью герметизировать и осушить отсек подбашенного отделения. 19 февраля водолаз Тихомиров извлек из затопленного отсека тело погибшего Афиногена Жукова. На корабле провели сбор денег для оказания материальной помощи его семье. Обычая посмертного награждения героев тогда еще не существовало.
На «Цесаревиче» заделывают пробоины

С.О. Макаров, прибывший 24 февраля в Порт-Артур в качестве командующего флотом, и 27 февраля докладывающий наместнику об обстановке, отмечал, что «исправление судов из-за недостатка надлежащих средств в порту идет мало успешно». Признать пришлось и тот горький факт, что «техника наша значительно слабее неприятельской, что тяжелым образом сказывается на тактических свойствах эскадры и на работах по исправлению судов».
Адмирал Макаров поднимается на «Цесаревич


Тем временем водолазы «Цесаревича» с 18 марта начали очищать осушенные отсеки от ила и обломков. Все более прояснявшуюся картину дополнили расчеты главного корабельного инженера порта Р.Р. Свирского (автора проекта кессона) и французского инженера Кудро. Оказалось, что до опрокидывания «Цесаревича» достаточно было прибавления крена на 0,5°. Своим спасением корабль был обязан броневой переборке (она ограничила поступление воды внутрь корпуса) и энергичному контрзатоплению, которое уже перед самым порогом потери остойчивости успел осуществить П.А. Федоров.Для уплотнения продолжавшего подтекать контура кессона по предложению руководителя порт-артурской спасательной партии Горста водолазы из мешков, Выпустили облако опилок. Заполнив узкие щели, они отчасти уменьшили поступление воды в кессон. С продолжавшейся фильтрацией боролись с помощью пульзометра (беспоршневой насос, действовавший паром).


С 26 марта рваные края пробоин начали очень успешно вырезать электрическим резаком по инициативе полковника А.П. Меллера. Как представитель Обуховского завода он возглавил в крепости ремонт артиллерии. 26 апреля начали установку первых шпангоутов, а затем и наружной обшивки. Работы начали приближаться к завершающей стадии, и только тогда начальство вспомнило о том, что новейший и сильнейший в эскадре броненосец, так и не пройдя полного курса боевой подготовки, к тому же еще и не имеет штатного командира.
После назначения И.К. Григоровича по представлению С.О. Макарова командиром порта (надо было форсированно оживлять эту работу), обязанности командира броненосца временно исполнял старший офицер Д.П. Шумов. Его прямому назначению на эту должность мешали непреложные законы ценза. Хотя и бывший со времени постройки старшим офицером корабля и потому в совершенстве знавший и корабль, и его людей, Д.П. Шумов был, однако и по службе и по возрасту безнадежно «молод».
На место командира «Цесаревича» адмирал назначил своего флаг-капитана капитана 2 ранга М.П. Васильева (1857-1904), который командовал в 1895-1897 гг. миноносцем «Сокол», а в 1898-1901 гг. ледоколом «Ермак». Но тут восстал сам Главнокомандующий, он же наместник его императорского величества на Дальнем Востоке. Он полагал, что более достойным командирства на «Цесаревиче» будет капитан 1 ранга А.А. Эбергард. Судьба рассудила спор с присущей ей злой иронией: М.П. Васильев, не сумев вступить в командование, погиб как и С.О. Макаров при катастрофе «Петропавловска» 31 марта 1904 г. Эбергарда же, о назначении которого, как того желал наместник, уже был выпущен высочайший приказ (отчего это несостоявшееся командование проходит через все послужные списки Андрея Августовича), тот же наместник, покидая Порт-Артур 22 апреля (чтобы не попасть в осаду), увез с собой. Теперь ему А.А. Эбергард как опытный штабной работник оказался более нужен в Мукдене.

,
Только до «Цесаревича» никому уже не было дела. Он по-прежнему оставался под временным командованием старшего офицера, который, конечно, не мог в должной мере препятствовать начавшему в период командования флотом В.К. Витгефта «растаскиванию» экипажа корабля на береговые потребности. Все словно забыли, что кораблю, не имевшему даже той боевой подготовки, что была на кораблях эскадры, скоро придется возглавить флот в бою.
Особенно несовершенной была система корректировки огня с береговых постов и способы передачи целеуказаний. Слишком много энергии адмирал затратил на достижение своей главной цели - подготовку выхода эскадры для боя с японским флотом. Перекидная же стрельба оказалась отодвинута на второй план. И поэтому в первой такой стрельбе 9 марта участвовали только два корабля: «Ретвизан» и «Пересвет».
Недооценка минной опасности, и недоработка штабных чинов, не настоявших перед адмиралом на тралении фарватера (где ночью были видны японские миноносцы) привели к тому, что с адмиралом и всем его делом возрождения флота было покончено утром 31 марта 1904 г. С этого дня генерал-адъютант Алексеев и его достойный начштаба Витгефт прямой дорогой, несмотря на героизм и самоотверженность моряков, повели флот к гибели.
Возможности сосредоточения огня по одиночным японским кораблям остались неосуществленными и при третьей их перекидной стрельбе, состоявшейся 2/15 апреля 1904 г. На 190 снарядов, выпущенных крейсерами «Ниссин» и «Кассуга» русские ответили всего-то 34. 28 снарядов выпустил «Пересвет», 3 «Севастополь», 2 «Полтава» и 1 «Победа». Даже мысль об отмщении за «Петропавловск» не подвигла генерал-адъютанта к утешительному и ожесточенному нападению на визитеров.
Гибель «Петропавловска»

23 и 24 мая «Ретвизан» и «Цесаревич» сняли свои кессоны и, наконец, обрели полную свободу передвижения. Пополнив частью снятое вооружение, корабли смогли приступить к полноценной боевой подготовке. Еще 11 мая на них, согласно циркуляру штаба сохранив прежний зеленовато-оливковый цвет корпуса, все остальные видимые части, включая мачты, дымовые трубы и башни, окрасили по-новому - в светло-коричневый, или как говорили на эскадре «в песочио-бурый» цвет. Он должен был маскировать корабли на фоне скал квантунского берега. Сохранив в башнях свои пушки, «Цесаревич оказался в более выгодном положении - на нем не хватало только 4 75-мм орудий. Из других кораблей особенно обездоленной оказалась «Победа». На ней, кроме 4 254-мм пушек в башнях, оставалось только 8 (вместо 11) 152-мм и 15 (вместо 20) 75-мм. Не позаботился В.К. Витгефт и о главном вооружении крейсеров: «Диана» и «Паллада», имели лишь по шесть (вместо штатных 8) 152-мм орудий. На «Аскольде» - было лишь по 10 (из прежних 12) калибром 152 мм и 75 мм.



Даже 75-мм пушки адмирал считал нужными против осадной артиллерии японцев.А сухопутное командование, стремясь предотвратить тесное обложение крепости, торопило эскадру.с уходом. Его по условиям приливной обстановки командующий назначил на 10 июня. Но японцы, хорошо осведомленные о событиях в крепости, не замедлили накануне разбросать по рейду новую порцию мин. Силы охраны рейда и на этот раз, как это случилось перед гибелью С.О. Макарова, сумели «наступить на грабли», не признав противника в шнырявших по рейду миноносцах. Выйдя утром на рейд, корабли вдруг оказались в окружении видимых с бортов мин. Тральных сил, несмотря на их некоторое пополнение, по-прежнему не хватало. Но японцы их роль понимали, и миноносцы пытались атаковать шедшие с тралами корабли.»Новик» и «Диана» противника отогнали. В течение часа — с 15 до 16 час.- движение задерживали неполадки рулевого устройства на «Цесаревиче» - он то замедлял ход, то выходил из строя для исправлений. В 16 час. 40 мин., пройдя за тралами 8 миль, флот отпустил тралящий караван, как по аналогии, видимо, с землечерпательным караваном называли отряд импровизированных тральщиков. Увеличив скорость до 10 уз, проложили курс на зюйд-ост 20°. Около 18 час. находясь в 20 милях от Порт-Артура, заметили идущий наперерез японский флот: 4 броненосца и два крейсера «Ниссин» и «Касуга». За ним в разных сторонах горизонта виднелись отряды крейсеров и миноносцев. Но все они не могли составить прямой угрозы русским броненосцам. Всем им пришлось бы расступиться перед нашим флотом, если бы он сумел преодолеть сопротивление японских главных сил. А шансы к тому, казалось, беспроигрышные: шесть русских броненосцев против четырех японских. Флот, впервые после гибели С.О. Макарова вышедший в море для решительного сражения, не сомневался в успехе.
Броненосный крейсер «Касуга»


Обстановка перед выходом обострилась начавшимся с 25 июля обстрелом гавани японской осадной артиллерией. Установленная на западных склонах Волчих гор осадная 120-мм (пока что) батарея выпустила в тот день до 100 снарядов. Один снаряд пришелся в броневой пояс «Цесаревича», другой - в адмиральскую рубку, где находилась телефонная станция. Здесь принимали сообщения с кораблей и наблюдательных постов, фиксировали в особом журнале все сведения о движении кораблей противника на подходах к рейду. Взрывом был убит телефонист, легкие ранения получил (в руку) флаг-офицер.На возобновившейся с утра 26 июля обстрел отвечали «Ретвизан», «Победа» и «Пересвет». Нуждавшемуся в практике «Цесаревичу» (важно было проверить результаты ремонта) и на этот раз стрелять не позволили. Еще серьезнее 27 июля зацепили «Ретвизан». В него попало 7 120-мм снарядов, одним из которых (вместе с готовыми для установки двумя 152-мм орудиями) была потоплена подведенная к борту баржа. Убило машиниста готовившегося к погрузке портового крана. Выход в море за тралами тралящего каравана начался в 5 час. утра. Он удался в два раза быстрее, чем 10 июня. Крейсер «Баян», который из-за подрыва 14 июля на мине в походе участвовать не мог. Вероятнее был бы и успех быстрого и неожиданного прорыва эскадры в море. В 10 час. 30 мин. флот отпустил тральщики. Державшиеся поодаль «Нисснн» и «Касуга» тронуть их не посмели. Тем временем, держась вне дальности стрельбы, появились отряды японских крейсеров и миноносцев. Скорость флота, составляющую при проводке за тралами 3-5 уз, увеличили до 8. Такую постепенность объясняли опасениями за прочность переборок в отсеках «Ретвизана», вышедшего на прорыв с боевым повреждением. С появлением японских главных сил скорость увеличили до 13 уз. Окружая русскую эскадру со всех сторон, японцы оставляли свободным путь возвращения в Порт-Артур. Они и на этот раз рассчитывали, что русские вернутся обратно в гавань, где с ними без больших хлопот смогут покончить осадные батареи. Но русские отступать не собирались. Первый бой, продолжавшийся с 12 час. до 14 час. 20 мин., «Цесаревич» начал с расстояния 75 каб., отвечая на направленную по нему пристрелку японской эскадры. За недолетным (около 400 м) второй выстрел лег к японцам ближе. Направление было точное. Впервые в открытом бою японцы демонстрировали свое искусство стрелять на дальние расстояния. Как отмечал командовавший носовой 305-мм башней младший артиллерийский офицер лейтенант Н.Н. Азарьев, «стрельба японцев было очень быстрая и меткая». Сказывались «большая практика при стрельбе с больших расстояний» и наличие оптических прицелов.
«Фудзи»


В продолжение более чем двухчасового боя «Цесаревич» получил лишь несколько пробоин в надводной части (большинство снарядов ложилось недолетами), не вызывавших серьезных повреждений. К исходу первой фазы боя расстояние на контр-галсах уменьшалось до 36 каб. На этих более привычных для русских дистанций удалось добиться нескольких попаданий по противнику. С расстояния в 45 каб японцы ввели в действие и 152-мм пушки. Но наша эскадра не обнаружила высокой меткости. Отсутствие практики в стрельбе на большие расстояния и недоработка методов определения поправки на скорость противника приводили к тому, что многие выстрелы не имели нужного упреждения. Они ложились либо перед носом, либо за кормой японских кораблей. Этим, как было видно в бою, грешили многие корабли русской эскадры.
Эскадренный броненосец «Микаса», июль1904 года


За первую фазу боя «Цесаревич» получил и одну подводную пробоину. Снаряд, ударив в броню правого борта в районе 30-32 шпангоутов, видимо, рикошетом скользнул вниз и разорвался против передней кочегарки. В несколько минут крен достиг 3-4°. Подоспевший к месту повреждения трюмный механик П.А. Федоров спускным краном установил, что затоплены два нижних коридора 25-31 и 31-37 шпангоутов, а также два верхних 23-28 и 28-33 шпангоутов. Крен он устранил, сообщив нижние коридоры с противолежащими другого борта, а для уравновешивания верхних заполнил водой нижние коридоры в машинном отделении. Плавучесть корабля от этого уменьшилась на 153 т. В самом начале боя попадания двух 305-мм снарядов противника произвел огромные разрушения в борту под левой кормовой 152-мм башней. Было смято ограждение вокруг башни в виде низкого фальшборта (французское архитектурное излишество), отчего башню едва не заклинило. Но сама башня не пострадала. Надводную пробоину (1,52 м выше ватерпинии) по правому борту вызвало попадание еще одного 305-мм снаряда. Взрывом сорвало якорь, перебило топ фок-мачты со всем его такелажем. Незначительно была задета кормовая дымовая труба.
Броненосный крейсер «Якумо»


Попадание другого 305-мм снаряда в крышу кормовой 305-мм башни под основание прицельного колпака сильно вдавило крышу, сорвало несколько заклепок и гаек. Был убит гальванер, ранен комендор. Одновременно осколками снаряда изрешетило элеватор подачи 47-мм патронов на заднем верхнем мостике. Патроны пришлось подавать в два этапа сначала внутри мачты до марса, а оттуда на концах спускать вниз. Правда, башня пострадала от изъянов собственной техники. Смачивая палубу перед боем от возгорания при взрывах, палубная команда попала струей в амбразуру башни. Этого оказалось достаточно для того, чтобы перегорел предохранитель сети вертикальной наводки. На время устранения повреждения пришлось перейти на ручной привод. Был момент, когда и правым заряд-ником можно было пользоваться лишь вручную. Под конец первого боя отказала и гальваническая цепь стрельбы: в контакты рамы замка попало сало смазки снарядов. Стрелять пришлось, действуя трубками.
В то же время на нижнем мостике были ранены обслуживающие дальномер Барра и Струда матросы Савенко и Тихонов. На грот-марсе убило марсового и ранило корректировавших стрельбу комендоров Василенко и матроса Иванова. Происходившие в кормовой 305-мм башне неполадки вертикальной наводки задерживали стрельбу. Нередко снаряды и заряды одного орудия переходилось передавать к другому. Командовавший башней мичман А.Н. Сполатбог вел огонь, корректируя выстрел одного орудия выстрелом другого. Ему помогал, запрашивая расстояние по телефону и распоряжаясь заряжанием, флагманский минный офицер лейтенант Н.Н. Шрейбер (1873-1931, Лондон). Во втором бою ему пришлось заменить мичмана, который должен был оставить башню, чтобы (имея подготовку штурмана) перейти в боевую рубку и заменить убитого старшего штурмана.
Повреждение башни на «Цесаревиче»


Последствия французского архитектурного излишества - угрозу заклинивания помятым взрывом фальшборта почувствовала и команда 152-мм башни № 6 (кормовая правая). С повреждением справились под руководством командовавшего кормовыми башнями мичмана М.В. Казимирова. Снаряд, попавший в ту же башню между орудиями и чуть ниже их амбразур, разорвался, не причинив большого урона и повредив лишь дверцы. Без последствий обошлось и при попадании внутрь башни нескольких осколков, из которых один застрял в рукаве артиллерийского квартирмейстера Бусыгина. Было и еще немало мелких повреждений, вызванных неприспособленностью механизмов и приводов к интенсивной боевой стрельбе. Их удавалось устранить ценой прекращения огня на период от 15 до 30 минут. Наибольшее воздействие огня неприятеля испытала носовая башня 305-мм орудий, которой командовал младший артиллерийский офицер лейтенант Н.Н. Азарьев. Словно предупреждая о серьезности завязывающегося боя, с первыми японскими выстрелами башню осыпало множеством осколков, частью попавших в открытую верхнюю горловину. Но прямых попаданий в башню долго не было. В самом начале боя лейтенанту Азарьеву удалось попасть в «Якумо», были попадания в «Микасу» и «Асахи».
Эскадренный броненосец «Асахи»


Догоняя сильно отставшую (до 1,2 и даже 2 миль) «Полтаву», японцы, похоже, готовились сделать ее первым объектом отрабатывавшегося уже тогда метода массирования огня. Они уже начали сближение на дистанцию своего уничтожающего общего залпа (видимо, около 30 каб). Но «Полтава» с расстояния 32 каб успела сделать свой залп, оказавшийся.упреждающим. Оба снаряда ее носовой 152-мм башни (командир мичман А.А. Пчельников), точно угодили в каземат головного японского броненосца (им был или «Микаса», или, как многие были убеждены еще по бою 10 июня, «Асахи»). И японцы непроизвольно, забыв о еще не достигнутой дистанции подготовленного залпа, разрядили его по «Полтаве» с 32 каб. Он лег эффектным недолетом и, по-видимому, дезорганизовав всю стрельбу. Бешенная стрельба, открытая потерявшими самообладание японцами, не принесла кораблю существенных повреждений. Так героическая «Полтава» задержала сближение японцев с главными силами русского флота. Тем временем на эскадре проверкой по линии установили, что существенных повреждений корабли за первую фазу боя не получили.
Эскадренный броненосец «Полтава» в районе Порт-Артура

Боясь, что русские, в самом деле, сумеют до темноты прорваться в море, японцы развили предельно частую стрельбу, пытаясь сосредоточить весь огонь по «Цесаревичу». Этот первый ставший уже ощутимым опыт массирования огня, не считаясь с огромным расходом снарядов, японцы предприняли на исходе первого часа боя, когда убедились на примере «Полтавы», что традиционная перестрелка, хотя и с преимущественным огнем по головному, не наносит русским заметных повреждений.
Стрельба началось вслед за подъемом на «Микасе» полотна сигнального флага какой-то особенной, невообразимо большой величины. Из-за уменьшения расстояния стрельба не была особенно меткой, но фонтаны воды вставали вокруг «Цесаревича» почти сплошной стеной. Весь штаб, стоявший по примеру командующего, на открытом нижнем мостике обдавало потоками воды. Очень скоро все промокли до нитки. Начали учащаться и попадания 305-мм снарядов. От большего числа попаданий множились повреждения небронированных частей корпуса, но броня нигде пробита не была. Исправными оставались все башни. С повреждениями вызванными ненадежностью техники (отказы электрических и механических систем приводов подачи и заряжания, поломки кронштейнов и роульсов у зарядных столов и т. п.) успевали справляться по ходу боя. Башни все чаще приходилось переводить на ручной режим. Убийственный огонь японской «психической» атаки, открытый во второй фазе боя, обратился в непрерывный грохот осыпавших башни осколков. Как писал лейтенант Н.Н. Азарьев о своей башне, в ее амбразуры «все чаще летела масса осколков с водой и едким черным дымом» Попадания двух 305-мм снарядов и нескольких калибром 152 мм башню повредить не сумели, но из-за поломки кронштейна направляющего роульса у правого зарядного стола пришлось вести подачу только левым столом. Скорость стрельбы заметно упала. Стрельба (и это тоже общее наблюдение всех участников боя) крайне затруднялась практической неразличимостью попаданий своих и чужих снарядов. Их разрывы давали такой же малозаметный белый след, как и выстрелы японских орудий.
Кормовая 305-мм башня уверенно действовало под командованием энергично распоряжавшегося мичмана А.Н. Сполатбога. Он проявил себя истинным командиром и прирожденным артиллеристом. Попаданий в башню долго не было, но один матрос, пытаясь отдышаться, высунул голову, открыв дверь и тут же был убит осколком очередного разорвавшегося вблизи снаряда. Из-за перегорание реостата вертикального наведения левого орудия пришлось действовать им вручную, а сгоревший проводник манипулятора горизонтальной наводки заставил и всю башню поворачивать вручную.


Примерно в 17 час. 55 мин. «Цесаревич» был поражен взрывами тремя последовательно, почти в одно время попавших 305-мм фугасных снарядов. Один дочиста снес радиорубку, находившуюся позади боевой, другой «вынес» из основания фок-мачты чуть ли не девять десятых ее поперечного сечения, третий угодил точно в смотровой просвет боевой рубки. Словно по заказу для описания во всех будущих хрестоматиях 305-мм снаряд (предполагали, что он был рикошетом) вошел точно в смотровой 305-мм просвет боевой рубки, слег-ка»отжав» вверх мешавшую ему кромку грибовидной крыши. Будучи на излете, он успел разорваться вне рубки, густо окрасив желтым цветом (осадок мелинита) ее наружную стену и окружающие конструкции мостика, Обломившаяся почти целиком головная часть, идя наклонно, отразилась внутрь рубки от ее крыши и снова, чуть отжав ее, вошла в просвет рубки с противоположной стороны. После боя ее нашли в коечных сетках и демонстрировали в качестве осколка, убившего адмирала.
В действительности его тело было разорвано и снесено за борт (уцелела одна нога) первым и вторым наружными взрывами, снесшими радиорубку (околр нее он и стоял) и вырвавшими брешь в мачте. Вместе с обезглавленными взрывом флагманским штурманом лейтенантом Н.Н. Азарьевым и младшим флаг-офицером мичманом Эллисом убило горниста и двух сигнальщиков. Ранены были контр-адмирал Н.А. Матусевич (он до ночи не приходил в сознание), старший флаг-офицер лейте-
нант М.А. Кедров и младший флаг-офицер мичман В.В. Кувшинников. Сбило с ног стоявшего впереди боевой рубки командира броненосца капитана 1 ранга Н.М. Иванова.


Командир перешел в боевую рубку, где у приборов управления, переговорных труб и указателей стояли рулевой, гальванеры, старший артиллерист, старший минный и старший штурманский офицеры. Здесь к нему подошел старший флаг-офицер лейтенант Б.Н. Кнорринг с сообщением о гибели командующего и тяжелом ранении начальника штаба. Чтобы не вносить дезорганизацию в управлении эскадрой, командир решил не делать оповещения о гибели адмирала и дождаться, когда в командование может вступить начальник штаба. Как говорилось в донесении командира, он хотел предотвратить тот «сущий хаос», который произошел на эскадре в момент гибели С.О. Макарова.
Повреждение трубы на корабле после боя 28 июля

Судьбу «Цесаревича» решала теперь развернувшаяся у рулевых приводов отчаянная борьба за восстановление управляемости корабля. Посланный вниз рулевой Лавров приступил к исправлению погнувшегося соединительного штока привода, мичмана Дарагана отправили на ют наладить управление с помощью румпель-талей. Этот способ, заводя тали на кормовой шпиль, на броненосце не раз испытывали на учениях. Штурвала с приводом к рулю в кормовом отделении почему-то предусмотрено не было. Пришедший в боевую рубку старший офицер капитан 2 ранга Шумов (весь бой он провел, как это положено для старшего офицера на постах, где требовались немедленные распоряжения, помощь или устранение заминки) пытался тем временем наладить управление машинами. А «Цесаревич» тем временем, не считаясь с героическим усилием экипажа, упорно отказывался ему повиноваться. При каждой попытке переложить руль, он круто бросался в сторону, отклоняясь каждый раз на борт до 8 румбов, то есть до 90°. «Броненосец шел, описывая все время дуги то вправо, то влево», - подтверждал это наблюдение и старший флаг-офицер лейтенант М.А. Кедров. Объяснялось это свойственной броненосцу рыскливостью, которая особенно усилилась из-за дифферента на нос.


В пути от возвращавшихся в Порт-Артур кораблей отделился «Цесаревич» - его офицеры решили выполнить повеление императора и повернули во Владивосток. О действиях же остальных кораблей в заключении следственной комиссии по делу о бое 28 июля говорится с подобающим обстоятельствам жесткостью. «Плохо организованная эскадра распалась и не могла уже больше собраться».Отстав от эскадры, «Цесаревич» уже совсем сбился с курса на Порт-Артур. Атаки миноносцев отбивали, поворачиваясь к ним кормой. Почти постоянно меняя курс на все румбы, ориентировку и вовсе потеряли. Повреждения корабля внешне были впечатляющие, но на боеспособность существенно не повлияли. Ночь позволила с некоторыми из них справиться, и потому после совета с офицерами оставшийся за командира старший офицер Д.П. Шумов решил прорываться во Владивосток. У Порт-Артура отставший и не знавший пути корабль могли перехватить японцы. Уходя же на юг, можно было рассчитывать затеряться в море и проскользнуть ночью через Цусимский пролив.
Расход угля из-за пробоины в.трубе, был, конечно, выше нормы, но при экономической скорости, как подтверждал старший механик, до Владивостока его должно было хватить. Возвращение в Порт-Артур признавали бесперспективным. Там корабль могла ожидать лишь бесславная гибель под огнем японских осадных батарей. Курсом на юг правили по Полярной звезде, держа ее за кормой. Уже в наступившей темноте близко прошел «Аскольд», чуть позднее - «Диана». Но крейсера, считая себя действующими самостоятельно, присоединяться к своему флагманскому кораблю не пожелали, а с «Цесаревича» дать им сигнал не успели, возможно, что их в темноте приняли за противника или просто не заметили.



Утро 29 июля обнадеживало. Погода стояла ясная, туман исчез, горизонт был чист. Можно было мобилизовать все силы и приступить к устранению наиболее существенных повреждений. Но единодушно принятое офицерами решение прорываться во Владивосток встретило возражение пришедшего в себя командира. Переживший шок и серьезную контузию, раненый в голову и руку командир поздно вечером (около 23 час.), несмотря на протесты врачей, потребовал отнести его в боевую рубку. Здесь он провел время отражения минных атак, а наутро, оценив, как ему казалось, картину серьезных повреждений корабля, признал ее, как выразился перед следственной комиссией «ужасной». К тому времени пришел в себя и контрадмирал Матусевич. Оба они и порешили, что прежде чем прорываться во Владивосток, необходимо для ремонта и пополнения запасов угля зайти в германский порт Киао-Чао (Циндао).
29 июля 1904 года «Цесаревич» прибыл в Циндао.
Эскадренный броненосец Цесаревич входит в Циндао, 29 июля 1904 года

«Цесаревич» у стенки — пробоины заделаны, мачта прихвачены дополнительными растяжками, т.к. после боя начали раскачиваться.


По приходу вечером 29 июля в Циндао, командир не спешил с распоряжениями о пополнении запасов угля и о заказе необходимых для ремонта материалов. Не вдохновил его и пример пришедших ранее и уже готовившихся к уходу для прорыва «Новика» и «Бесшумного». Хуже того, капитан 1 ранга Иванов счел удобным уклониться от рекомендаций, за которыми обратился к нему командир «Бесстрашного» лейтенант П.Л. Трухачев (1867-1916).

Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао. Правый борт


Придя утром 30 июля вместе с «Беспощадным», он, видимо, считал, что прорвавшиеся корабли и во Владивосток должны идти вместе. Приняв на себя общее командование, ускорив с помощью своей команды пополнение на миноносцах запаса угля, «Цесаревич» мог бы вывести в море целый отряд. В зависимости от обстановки он мог совершить или прорыв во Владивосток или уйти на юг, чтобы в труднодоступных районах французских или даже чужих колоний дожидаться прихода 2-й Тихоокеанской эскадры. Не исключался и поход на соединение с владивостокским отрядом крейсеров.
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао. Носовая башня и правый борт


Все это было вполне реально при наличии в составе русского флота специальных крейсеров Добровольного флота. Ведь их операции уже в начале войны вызвали большой переполох среди фирм, занимавшихся военной контрабандой. Планировалось широкое развитие крейсерских операций, которые было вполне реально связать с судьбой прорвавшихся кораблей. Вспомним, что С.О. Макаров считал вполне реальным прорыв в Порт-Артур (а, возможно, и во Владивосток) захваченного началом войны в Красном море броненосца «Ослябя».
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао. Повреждения второй дымовой трубы


Но командир вчерашнего флагманского корабля и его штаб не нашли в себе сил до конца исполнить свой долг и не допустить разоружения в нейтральном Циндао. Корабли были предоставлены сами себе и действовали совершенно разрозненно. «Новик», спеша уйти до наступления утра, и не получив с «Цесаревича» помощи, покинул порт с неполным запасом угля. Это обстоятельство сыграло, как вскоре выяснилось, роковую роль в его судьбе. «Бесшумный» прилагал все усилия, чтобы в кратчайший срок, пока не нагрянули к порту японцы, справиться с ремонтом и успеть уйти на прорыв.»Бесстрашный», ожидая его готовности, спешил с приемкой угля. О помощи кораблям за все это время со стороны «Цесаревича» упоминаний в документах не встречается.
Уклонившись от всех инициатив и вполне довольный сложившимися обстоятельствами, командир Н.М. Иванов с чувством исполненного долга отошел от дел.
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао. Средняя шестидюймовая башня


Утром 30 июля он съехал на берег в немецкий госпиталь, оставив свой корабль собственными силами решать им, Ивановым, созданные проблемы. Там же оказался и адмирал Матусевич. Но корабль, несмотря на странное поведение двух его самых старших начальников, не сдавался. Надежду на возможность ремонта и последующего прорыва возбудила переданная на корабли 31 июля телеграмма императора Николая II, ободрявшая экипаж «в сознании свято и с честью исполненного долга перед престолом и родиной».
Немецкий оркестр на форе эскадренного броненосца «Цесаревич» в Циндао, лето 1904 года


В ответной телеграмме адмирала Матусевича на имя управляющего морским министерством изъявлялись чувства благоговения, с которым все на броненосце и миноносцах восприняли «высокомилостливые слова» императора, и выражались пожелания о «ниспослании здравия и благоденствия возлюбленному государю императору и высоконоворожденному наследнику». Далее высказывались верноподданические чувства и единодушное желание экипажей кораблей «снова нести наши жизни во славу престола и отечества». Увы, действительность не подтвердила этих возвышенных чувств все-преданности престолу. Немцы, правда, чтобы не подвергнуть корабли японским атакам с моря, 31 июля перевели их во внутренний бассейн, а губернатор 1 августа объявил, что «Цесаревичу» разрешена 6-дневная стоянка. Она объяснялась необходимостью привести корабли в состояние, необходимое для выхода в море (но не для полной боеготовности). От «Беспощадного» в день прихода потребовали вначале покинуть порт в течение 24 часов (как и от «Новика» перед этим), а затем, ссылаясь на разрешение германского императора, срок стоянки продлили до полуночи с 3 на 4 августа.



Но 2 августа отношение обычно любезных немецких властей вдруг переменилось. В 10 утра командирам всех кораблей объявили повеление кайзера Вильгельма II немедленно - к 11 часам спустить флаги и разоружиться. Все терялись в догадках о причине такого исключительного вероломства. Ведь русские корабли за все предшествовавшие войне годы привыкли к постоянно проявлявшимися немецкими властями (особенно в Киле) чувствам радушия, гостеприимства и даже дружбы. Германия в той войне явно сочувствовала России, и немецкие пароходы с грузом угля уже готовились (по заключенным с частными фирмами контрактам) сопровождать поход эскадры З.П. Рожественского.
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао, лето 1904 года


Но Н.А. Матусевич в силу ли подавленности от пережитого ранения или чрезмерной деликатности не пытался даже объяснить немцам несуразность их требований: кораблям, начавшим ремонт, для выхода в море требовалось гораздо больше времени. Не счел он нужным воспользоваться и своим правом сильного, что позволило просто проигнорировать бесчестный немецкий ультиматум. Власти в Петербурге, как это нередко делается в России и как только что было с действовавшими в Индийском океане крейсерами «Петербург» и «Смоленск», предпочли просто откреститься от своих кораблей. Непрофессионализм верховных властей вновь являл себя во всей его неприглядности.
В Циндао


Не дождавшись из Петербурга ответа на свой срочный запрос, Матусевич отдал приказ кораблям подчиниться немецким требованиям. Корабли спустили флаги и в тот же день начали выгружать боеприпасы на берег. Сдали немцам замки от 75-мм орудий, части от замков больших орудий и две крышки золотниковых коробок цилиндров среднего давления. Свезли на берег и все ружья, и револьверы, оставив только 50 для караульной службы.
Эскадренный броненосец «Цесаревич» в Циндао после прихода. У борта плотики, с которых матросы заделывают пробоины. На носу установлен тент от солнца.


В тот день, словно уже зная о случившемся, заявился в порт японский миноносец. Ссорится с Германией в планы японцев не входило, и на захват броненосца они не покушались. Удовлетворенный сведениями о разоружении броненосца, миноносец тотчас же удалился. Начался отсчет заточения кораблей.
С легкостью, одним росчерком пера отказаться от великолепного боевого корабля, на одну только постройку которого ушло пять лет, V иначе, как преступлением это решение назвать нельзя. Впрочем, с «Дианой» в Сайгоне поступили еще волшебнее. Несмотря на то, что французские власти никаких требований о разоружении не предъявляли и гарантировали провести весь ремонт корабля, приказ о разоружении был отправлен и сюда. И произошло это 22 августа, когда корабль мог бы при желании выйти в море и уже наверняка присоединиться к эскадре З.П. Рожественского. Именем генерал-адмирала приказ отдал управляющий морским министерством вице-адмирал Авелан. И перед мудростью этого приказа остается лишь развести руками.
«Цесаревич» — разбитые трубы, следы попаданий осколков на корпусе и катерах.


Так петербургские правители, непонятно ‘»о чем думая, с легкостью «сдали» все прорвавшиеся корабли. Их для войны почему-то сочли ненужными. Подчинившись воле генерал-адмирала, в новую, теперь ничем уже не подгоняемую, неторопливую - на всю войну - ремонтную страду погрузился и «Цесаревич». Не успев, как это удалось на «Диане», группой списаться с корабля до разоружения, офицеры броненосца вместе с рутиной ремонтно-береговой службы взялись за осмысление выпавшего на их долю бесценного боевого опыта. Ведь он мог пригодиться еще. Как, раз 1 августа 1904 г. в Кронштадте начала кампанию 2-я эскадра флота Тихого океана.
«Цесаревич» — заделка пробоины в борту. Для облегчения фок-мачты снят рангоут и размещен на палубе у носовой рубки.


Судьба и здесь не оставила своими заботами оптимистический корабль - она устроила так, что одному из офицеров (флаг-офицеру штаба лейтенанту М.А. Кедрову) довелось, как и трем офицерам «Дианы», принять участие в походе’и бое эскадры З.П. Рожественского. Неизвестно с каким вниманием (и вообще счел ли это нужным) отнесся к их опыту Зиновий Петрович, но обладавший наибольшей информацией (флаг-офицер штаба Макарова и В.К. Витгефта) лейтенант Кедров получил назначение, далекое от задач обобщения опыта - артиллерийским офицером на крейсер (вооруженный пассажирский пароход) «Урал». Система, словно бы задавшаяся целью погубить флот, оставалась верна себе.
«Цесаревич» — корабельный трап повреждён в бою, поэтому у борта установлен немецкий трап с колесиками.


Без ответа остается и главный в судьбе «Цесаревича» вопрос - почему министерство, не моргнув, согласилось разоружить корабль. Какие, казалось бы, энергичнейшие усилия следовало приложить к тому, чтобы сберечь для войны великолепный, с обстрелянной командой новейший броненосец! А вместо этого вышел вызвавший общую оторопь нелепый приказ о разоружении.
«Цесаревич» — вид на палубу с гребными судами. Кормовая труба тяжело повреждена попаданиями двух крупнокалиберных снарядов и, чтобы не развалилась, стянута дополнительными тросами.


Герои этой темной истории своих объяснений не оставили. Обошел ее в своей работе («Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны») и лейтенант А.Н. Щеглов (1874-1953). Но нет сомнения в том, что и здесь проявился результат деятельности ГМШ, все военные распоряжения которого, по мнению А.Н. Щеглова, «были не обоснованы и прямо вредны». В итоге ”флот погиб от дезорганизации, и в этом всецело вина Главного Морского штаба, которому по праву принадлежит 90% неудач нашего флота». Можно не рискуя сильно ошибиться, предложить следующие объяснения судьбы «Цесаревича» в Цин-дао, которые вполне согласуются с тем «хаотическим» характером деятельности штаба, о которой столь откровенно говорится в названной работе лейтенанта Щеглова.
«Цесаревич» в 1905 после ремонта — фок-мачта полностью снята и установлены новые дымовые труба.


Обращаясь к мотивам, хоть как-то позволявшим понять решение петербургских стратегов, нельзя уйти от ощущения их причасти или прямой принадлежности к некому виртуальному миру, где законы логики и здравого смысла не действуют. Ибо как иначе объяснить, что, находясь вроде бы в смертельной схватке с донельзя деятельным, активным и предприимчивым противником, терпя при этом постоянные неудачи, бездарнейшим образом потеряв первую эскадру и готовя к походу вторую, столь беззаботно отказались от опыта войны и от двух новейших, как воздух необходимых собственных броненосцев, от «Славы», несмотря на возможность успеть ввести ее в строй, и «Цесаревича», который вполне мог избежать разоружения. И при этом — вот сюжет для захватывающего документального детектива - предпринимались отчаянные, хотя и заведомо обреченные на неудачу (вся сделка не могла состояться без ведома Англии, находившейся тогда в союзе с Японией) попытки контрабандного приобретения пресловутых «экзотических крейсеров».
На «Цесаревиче» во время ремонтных работ


На глазах всего мира и ему на посмешище в течение более года разыгрывался спектакль многоходовых интриг с множеством слетевшихся на поживу, .обещавших «устроить» покупку «посредников», в котором главную роль с фальшивым паспортом, в парике и с накладной бородой играл уже знакомый нам давний адъютант великого князя Алексея Александровича контр-адмирал А.М. Абаза. К этой авантюре мог примыкать и блеф императора, который, несмотря на неудачи, продолжал свысока или даже презрительно относиться к противнику (известно, что в резолюциях он позволял себе выражения вроде «макаки»), А потому демонстративный отказ от «Цесаревича» мог бы изображать широту русской души и бескрайние возможности России, способной сокрушить врага, не считаясь с числом броненосцев.


Могла проявиться и внутренняя антипатия начштаба к броненосцу, столь долго вызывавшего его праведный гнев и негодование. Вывод броненосца из игры мог каким-то образом совместиться в больном воображении Зиновия Петровича с торжеством над своими противниками в вечной подковерной бюрократической борьбе. Кто теперь знает правду…

1905 год. Интернирование в Циндао. Русские миноносцы (слева направо) — «Смелый», «Бойкий», «Беспощадный», «Бесстрашный», «Бесшумный». На заднем плане видна грот-мачта «Цесаревич».

В Циндао


Четырнадцать долгих месяцев продолжалось заточение «Цесаревича» в гавани германской колонии. Время, столь стремительно утекавшее, а в Порт-Артуре и каждый день усугублявшее осаду, здесь, в Циндао словно остановилось. 9 сентября 1905 г. адмирал Греве был извещен о высочайше одобренном распределении кораблей. Из них по ратификации мирного договора в Балтийское море уходили «Цесаревич», «Громобой», «Россия», «Богатырь», «Олег», «Аврора», «Диана» и «Алмаз». Во Владивостоке должны были остаться крейсера «Аскольд», «Жемчуг», «Терек», транспорт «Лена», канонерская лодка «Манджур» и все миноносцы. 2 октября из Петербурга уточнили: отряд Владивостокских крейсеров возглавит его командующий контр-адмирал К.П. Иессен (1852-1918), остальные четыре крейсера и «Цесаревич» составят второй отряд под командованием контр-адмирала О.А. Энквиста (1849-1912).

Цесаревич снова в строю


На «Цесаревиче» уже к маю 1905 г. из прежнего состава офицеров (люди убывали на лечение после ранений, в отпуск, в командировки, на другие корабли) оставались лишь один представитель штаба - флагманский артиллерист К.Ф. Кетлинский и 12 строевых офицеров: старший офицер Д.П. Шумов, вахтенные начальники лейтенант Б.Н. Кнорринг 2, мичманы Ю.Г. Гадд, Л.А. Бабицын. вахтенные офицеры мичманы М.В. Казимиров, Л.А. Леонтьев, Д.И. Дараган, В.В. Кушинников, ревизор мичман А.А. Рихтер, старший артиллерист лейтенант Д.В. Ненюков, и младший - лейтенант Н.Н. Азарьев. Из механиков оставались (переименованные в начале 1905 г. в военные чины) поручики П.А. Федоров. А.Г. Шплет, Д.П. Остряков, В.К. Корзун.
Прежним оставался и корабельный священник иеромонах Велико-Устюгского Михайло-архангельского монастыря отец Рафаил. Носитель одного из самых «морских» имен в русском флоте (название «Рафаил» от времен Петра Великого до начала XIX в. имели восемь кораблей под андреевскими флагами) священник, неотлучно находясь на «Цесаревиче» всю его военную страду, неутомимо исполнял свой долг. В числе лучших священников эскадры он был награжден золотым наперсным крестом.
Команда на корабле ко времени заключения мира насчитывала 754 человека. Должность командира временно замещал командир миноносца «Бесшумный» капитан 2 ранга А.С. Максимов (1866-1951).
Контр-адмирал Энквист местом сбора своего отряда назначил Сайгон, куда 20 октября и прибыл из Манилы со своими крейсерами «Аврора» и «Олег». Здесь получили приказание «Диану» срочно отправить в отдельное плавание. Недостающих на ней офицеров перевели с «Авроры», и 1 ноября «Диана» ушла.
В составе эскадры


«Цесаревич» к месту сбора пришел 7 ноября, но совместный выход задерживался ожиданием прибытия «Алмаза», все еще развозившего по кораблям недостающих офицеров. Тогда и «Цесаревич» решили отправить в одиночку. Об опытах маневрирования в совместном плавании, чего так настойчиво министр Бирилев требовал от К.П. Иессена, здесь и вспоминать не стали. В Сингапуре следовало получить прибывшие для «Цесаревича» из Франции машинные и котельные части.
Из Сайгона вышли 10 ноября. Шли по заданному адмиралом приблизительному маршруту: прибытие в Сингапур 26 ноября, в Коломбо 10, в Джибути 23 и в Суэц 30 декабря, а в Порт-Саид 2 января 1906 г. По прибытии в Алжир 6 января следовало ожидать приказаний адмирала.
«Цесаревич» в Алжире


Плавание походило на бегство от грозившего вот-вот настичь корабль пожара гулявшей по России смуты. ГМШ, как и во время войны, продолжал оставаться на удивление неповоротливой бюрократической машиной: запросы о том, как объяснять командам значение «всемилостивейшего» манифеста от 17 октября, адмирал не получил. Это пытались делать сами офицеры, но нашедшиеся в командах смутьяны делали это по-своему. В результате «Цесаревич» пришел в Коломбо чуть ли не с уже созревшим заговором, готовившим восстание на переходе в Джибути. По счастью 28 зачинщиков успели вовремя изолировать и отправили на шедший в Россию пароход «Курония».
На Цесаревиче во время замены 12-дюймовых орудий и постановки на бочку.


2 февраля вторым из возвратившихся с Дальнего Востока кораблей (8 января пришла «Диана») «Цесаревич» вошел в гавань обширного порта императора Александра III в Либаве. Совсем недавно переполненный огромной и, казалось, непобедимой эскадрой З.П. Рожественского, порт теперь был безлюден и сиротливо пуст. Пришедший из-за границы «Цесаревич» и оставшаяся на Балтике «Слава» составляли теперь всю реальную ударную силу некогда грозного Балтийского флота.
29 мая 1906 г., продолжая оставаться в Либаве, «суда отряда корабельных гардемарин», как он тогда назывался, по предписанию ГМШ начали кампанию. На «Цесаревиче» подняли брейд-вымпел командующего отрядом капитана 1 ранга И.Ф. Бострема. Для него это был неслыханный взлет карьеры, открывавший путь к адмиральскому чину.
На палубе Цесаревича. 1906


8 июня три корабля отряда и шедший на Балтийский завод миноносец «Исполнительный» снялись с якорей и 11 июня прибыли в Кронштадт.
На кронштадском рейде

Здесь завершили последние ремонтные работы и переоборудование корабля для размещения учебных классов и жилых помещений для целого выпуска двух училищ - Морского корпуса и Морского инженерного училища.Шла приемка запасов, уточнялись детали маршрута плавания, размещались по кубрикам гардемарины.
В старинной бухте Рогервик (Балтийский порт), где еще Петр Великий начинал сооружение базы флота, состоялась церемония окончательного разрыва с безрадостным прошлым. К ночи, словно снимая с себя заклятие минувших дней, корабли практиковались в боевом освещении. После полудня 7/20 августа «Цесаревич», а за ним и «Слава» снялись с якорей для следования в Биорке. Отдельно, догнав в пути и затем, уйдя вперед, следовал «Богатырь». Его застали уже на якоре у о. Равица, после чего в тот же день вышли всем отрядом в Кронштадт.
Цесаревич входит в один из Кронштадских доков


В море, поворачивая вправо, проделали маневр перестроения в обратный порядок с «Богатырем» во главе. Подобные маневры, в отличие от практики предвоенных плаваний (и чего в походе 2-й эскадры никогда не делал Рожественский), становились повседневным упражнениями в плаваниях отряда. Пройдя череду заполнивших все дни стоянки пред-походных хлопот с бесконечными приемками запасов, доукомплектовав офицерский состав и окончательно разместив по кубрикам гардемаринов, корабли 19 августа были представлены на Высочайший смотр.



Неслыханно щедрыми были последовавшие за смотром царские милости. Главного отличия был удостоен оправдавший надежды императора командующий отрядом И.Ф. Бострем. Ему сигналом с яхты «Александрия» вслед за отбытием императора было приказано вместо брейд-вымпела поднять контр-адмиральский флаг. Высочайшим приказом того же дня командиры «Цесаревича» и «Богатыря» жаловались чином капитанов 1 ранга, а командир «Славы» - орденом Св. Владимира III степени.
«Цесаревич» во время смотра


Обер-офицерам (лейтенанты и мичманы) изъявлялось монаршее благоволение, гардемаринам - благодарность за ревностную службу в течение предшествовавших двух месяцев внутреннего плавания.Нижним чинам объявлялось царское спасибо и назначалось традиционное за отличный смотр денежное вознаграждение.
«Цесаревич» во время смотра


Старшим боцманам и кондукторам было выдано по 10 руб., боцманам по 5 руб., унтер-офицерам по 3 руб., рядовым по 1 руб. Для матросов, имевших знак отличия военного ордена (Георгиевский крест), награда увеличивалась до 4 руб.
У борта Цесаревича во время императорского смотра


20 августа 1906 г. в 8 час. утра поднятому на «Цесаревиче» флагу командующего отрядом 13 выстрелами салютовал форт Константин. С «Цесаревича» отвечали 7 выстрелами. В 2 час. 10 мин. пополудни с якорей на Большом Кронштадтском.рейде снялись «Слава» и «Богатырь». Семафором с «Цесаревича» «Славе» было предложено пройти вперед, за нею снялся с якоря и «Цесаревич». В этом маневре продолжала утверждаться вовсе не применявшая ранее (особенно во 2-й эскадре) практика перехода флагманского корабля в общий строй, чтобы и ему дать возможность держаться в строю, а кораблям из общего строя - выполнять обязанности головного. Новый обмен тем же числом выстрелов - теперь уже прощальными салютами и корабли, следуя по створу Кронштадтских маяков, выходят за «Славой» в Финский залив. Так с первой минуты похода поручением «Славе» вести за собой отряд возобновилась его не превращавшаяся учеба.
Цесаревич во время учений


У Лондонского плавучего маяка (названного так в память погибшего здесь на отмели в 1714 г. купленного в Англии 54-пушечного линейного корабля «Лондон») броненосцы два часа занимались определением девиации. В 17 час. 30 мин. отряд уже
во главе с «Цесаревичем» продолжил плавание. В 8 час. пополудни (счет времени продолжали вести еще по-прежнему обыкновению - по 12-часовой шкале: от полуночи до полудня) близ о. Лавенсаари на* несли на карту первые координаты счисления 60°5′ с.ш. и 28°30′ в.д.В 7 час. 21 августа, проходя мыс Суроп, телеграфировали командиру Ревельского порта для передачи в Либаву своего места и скорости (12 уз). Это было сделано по просьбе заведующего подводным плаванием контр-адмирала Э.Н. Щенсовича (1852-1910, в Порт-Артуре командовал «Ретвизаном»), который каждое появление в море кораблей и отрядов стремился использовать для проведения учебных атак своих подводных лодок.
На Ревельском рейде


Придержавшись, как в том просил Э.Н. Щенснович, либавского берега, позволили лодкам провести атаки по всем правилам их только что сформировавшейся науки. На кораблях, как доносил командующий, «было приказано особенно тщательно наблюдать за морем, и, несмотря на это, лодки оставались совершенно незамеченными до тех пор, пока они не показали свои опознательные огни и не дали свистки».
Атаки произошли в 2 час. 15 мин. ночи 22 августа, когда первая лодка, сделав торпедный выстрел, ярким белым огнем обозначила себя справа от курса отряда. В 2 час. 20 мин. по приказу с «Цесаревича» «Слава» осветила лодку прожектором,
23 августа появился на горизонте первый порт захода отряда - город-крепость Киль. Защищенная внешним архипелагом бухта была похожа на севастопольскую, а по длине — до 8 миль — даже превосходила ее. Посетил корабль принц Генрих Прусский (1862-1929) — брат императора. Он с готовностью разрешил офицерам и гардемаринам совершать познавательные осмотры военного порта, завода Говальдсверке и кораблей. Их гардемарины осматривали в две смены — утреннюю и вечернюю.
Цесаревич во время учений


С бочки Кильской бухты снялись утром 29 августа. Строем фронта прошли широкий пролив Скагеррак и под норвежским берегом совершили свой исторический поворот вправо. Это означало, что путь кораблей, в отличие от традиционных маршрутов прежних плаваний флота, пролегал не к Средиземному морю, а на русский север. 31 августа корабли пришли в Берген. На стоянке, как и в Киле, пополнили запасы угля. Поход продолжили 6 сентября. Имея предельную нагрузку (осадка 8,42 м) под проводкой лоцмана вышли в Северное море. С 7 сентября в вахтенном журнале «Цесаревича» начали фиксировать координаты счисления и обсервации плавания в Атлантическом океане, а с полудня 8 сентября - уже в Северном ледовитом океане. Обогнув норвежскую крепость Варде, и продолжая идти строем фронта, проложили курс почти прямо на юг. Здесь - справа от норвежского Варангер-фиорда и слева от полуострова Рыбачий за островами Айновскими лежала крайняя к западу российская территория с ее единственной удобной для стоянки Печенгской бухтой. В 1 час. 15 мин. дня 10 сентября встретили появившийся из Печенгской бухты пароход Кольской администрации «Мурман». Следуя за ним, отряд вошел а окаймленную лесами и уходившую в глубь материка протяженную бухту, или как говорили на севере, губу. В 2 час. 40 мин., благополучно завершив первую половину плавания, отдали якоря на 21 саженной глубине показавшегося всем исключительно приветливого рейда.Приняв запасы угля и проведя проверку боевых расписаний, в 3 часа дня 20 сентября покинули стоянку в Кольском заливе.
В Екатерининской бухте.1906


Выйдя из залива, «Цесаревич» перешел в назначенное адмиралом рандеву в 5 милях к северу от восточной оконечности о. Кильдин. Это место отвечало диспозиции для проведения силами всего отряда гидрологических исследований. Их целью было, очевидно, намерение адмирала помочь мурманской экспедиции «Андрея Первозванного» и дать гардемаринам урок океанографии. Утром 24-го продолжили поход и вечером пришли в Тромсе. 28-го, преодолев очередной лабиринт фиордов, вышли в океан. В полдень 30 сентября подошли к Тронхеймскому фиорду, по которому проделали еще более долгий путь исключительно извилистым фарватером.
890-мильный путь из норвежского Тронхейма в английский порт Гринок пролегал практически неведомыми для русских кораблей путями. Лишь дважды, огибая север Шотландии, проходили здесь русские корабли. Первый раз - в 1863 г., когда эскадра С.С. Лесовского (1817-1884) шла в свою знаменитую «американскую экспедицию». В 1904 г. этим путем в сторону Бискайского залива для перехвата японской военной контрабанды шли русские вспомогательные крейсера «Дон» и «Терек». Одиночные плавания в 1899 г. совершал в Арктику из построившего его Ньюкасла (восточный берег Англии) ледокол «Ермак».
Ранним утром 13 октября 1906 г. пересекли курс самого знаменитого в мировой истории похода «Непобедимой Армады» (1588 г.). Знаменитый залив Ферт-оф-Клайд, куда вошли 14 октября, соединял в себе красоты норвежских фиордов и величие зрелища неслыханного множества судов, портов, доков, верфей и судостроительных заводов. Теснясь один к другому, они на протяжении 30-км пути до Глазго по р. Клайд заполняли все ее берега.
На палубе «Цесаревича» 1906


Особое содействие в знакомстве с Англией оказал отряду знаменитый сэр Базиль (Василий Васильевич) Захаров. А.Н. Крылов характеризовал его как «величайшего в Европе богача, миллиардера и фактического владельца знаменитой фирмы Виккерса», а затем владельца казино и рулетки в Монако и «бесчисленного множества разных предприятий во всем мире». Редкий гений мирового предпринимательства, выходец из России, он был рад продемонстрировать внимание к соотечественникам. Фирма «Виккерс-Максим» владела тогда на Клайде бывшим заводом Нэпира, а в Барроу-ин-Фернесс на одной из своих 12 верфей начала строить для России крейсер «Рюрик».
Цесаревич в совместном плавании со Славой


Благодаря вниманию сэра Базиля Захарова пребывание гардемаринов в Гриноке (с 14 по 21 октября) и Барроу (с 22 по 26 октября) стало для них без преувеличения пиром техники. С особой обстоятельностью им был показан «Рюрик». Англия покорила не только гардемаринов. В день ухода из Барроу на «Цесаревиче» не досчитались четырех матросов. Они, надо понимать, решили поближе и навечно приобщиться к западной цивилизации.
«Цесаревич» на стрельбах


Следующим пунктом захода стал (28 октября) Брест. В бухте «Цесаревич» обменялся салютом со стоящим под вице-адмиральским флагом броненосцем «Жоригиберри», который, как мы уже знаем, был прототипом «Цесаревича». Вошедшая за ним на рейд «Слава» была последней модификацией русской серии этих кораблей. Весьма кстати на рейде оказался французский броненосец «Республика», его проект был развитием, но уже для французского флота, типа «Цесаревича».
Днем 6 ноября, осмотрев порт и побывав на французских кораблях, гардемарины прощались с Брестом. Начинался завершающий этап их плавания, с возобновившимися маневрами, отработкой строя фронта, поверками боевых расписаний и более интенсивными занятиями для гардемаринов. В полную силу развернулись они на рейде испанского порта Виго. Закрытый с моря высоким островом, он имел вид просторной, длиной до 7 миль гавани, где любили останавливаться для рейдовых учений корабли всех стран мира.
На переходе из Бизерты в Тулон, начавшемся 1 февраля 1907 г., провели первую после опыта Тихоокеанской эскадры в 1903 г. гонку отряда полным ходом. Беспокойная крутая волна (7 баллов) и 8-бальный ветер от норд-оста заставляли корабли принимать воду всем баком, и броненосцы потеряли до 2-х узлов скорости. «Цесаревич» поддерживал скорость до 16 уз (83-86 об/мин,), средняя за время перехода составила 13,5 уз. В исходе гонки «Слава» опередила отряд на 15-20 миль и пришла в Тулон вечером 2 февраля. «Цесаревич» и «Богатырь», переждав ночь на рейде, вошли в бассейн утром 3 февраля.
Цесаревич в Тулоне


Французская республика, с неописуемым восторгом встречавшая в 1893 г. русскую эскадру (тогда Россия была нужна для противостояния с Германией) контр-адмирала Ф.К. Авелана, на этот раз своих союзников принимала с почти вызывающей холодностью. Война с Японией подорвала престиж режима Николая II, а ставшая за последние годы его полная зависимость от французских банков позволяла с русскими и вовсе не церемониться. И на привычный запрос начальника отряда о пополнении запасов угля морской префект, сам немало обескураженный, отвечал, что по телеграфному распоряжению из Парижа кораблям разрешено отпустить только по 200 т угля. Поручив «Цесаревичу» принять 600 т угля, разрешенного французским правительством, А.И. Русин вынужден был уголь для остальных кораблей заказать в Марселе. В Петербург же он докладывал, что в свете таких обстоятельств надо предварительный заказ на уголь делать в Англии. Всего «Цесаревич», «Слава» и «Богатырь» приняли 800, 1023 и 478 т угля.
В Тулоне во время парада


По истечении отведенного командующим отрядом двухнедельного срока работ корабли перешли в Гиерский залив, где как будто бы совсем недавно, а в действительности целую историческую эпоху тому ‘назад проходили испытания «Баян» и «Цесаревич».
20 февраля в 9 час. утра снялись с бочек тулонского рейда и проложили курс между Барселоной и о. Менорка. Миновав Балеарские острова, провели в море первую на отряде «примерно-боевую стрельбу» 23 февраля, пройдя Гибралтар, миновали и памятный в мировой истории знаменитым сражением мыс Трафальгар.
Цесаревич в Гибралтаре


Здесь «Богатырь» вышел из строя для практики кораблей в определении расстояний дальномером. Новые приборы позволяли теперь определять расстояние от 40 до 70 каб. 25 февраля пришли в Виго, где провели четвертые поверочные испытания гардемаринов. 3 марта с участием шлюпок пришедшего на рейд «Герцога Эдинбургского» устроили офицерскую парусную гонку без рулей и гардемаринскую с рулями. Гонку для квартирмейстеров и унтер-офицеров из-за безветрия и тумана пришлось отменить.
По выходе из Виго 8 марта провели в море боевые стрельбы. В ночь на 11 марта встали на якорь по восточную сторону острова Уайт. Днем вошли на открывшийся за островом знаменитый Спитхедский рейд. С крепостью и парусным линейным кораблем «Виктори» обменялись салютами. На рейде застали резервный броненосец «Ривендж» и крейсер «Бервик».
«Цесаревич» и «Богатырь» на Спидхэдском рейде


Не поскупились англичане и на церемонию проводов, состоявшуюся при уходе отряда 14 марта 1907 г. Несмотря на раннее время (7 час. утра), когда почести Морским уставом не предусмотрены, на «Виктори» был вызван караул с оркестром. С корабля адмирала Нельсона отряд провожали звуками русского гимна. На броненосце «Ривендж» выстроенные на палубе команды в честь русских троекратно кричали «ура». Тем же отвечали и наши корабли. Из-за краткости стоянки число увольнявшихся было значительно увеличено, но потери бежавшими оказались невелики. На «Цесаревиче» не вернулись из увольнения комендор Иосиф Лебедев и матрос 1 статьи Михаил Сизов.
Выйдя за плавучий маяк, корабли по сигналу командующего постепенно увеличили скорость до 16 узлов, и эта новая беспримерная гонка продолжалась до 7 часов вечера. Планировавшуюся на следующий день вторую боевую стрельбу из больших орудий пришлось из-за тумана отменить. Стреляли только (для практики плутонговых командиров) из 75-мм пушек.
В продолжавшемся усиливаться тумане прошли по счислению все Северное море. В тумане проделали и весь путь до Киля. Утром 20 марта на рейде Киля застали почти все главные силы германского флота. В угольной погрузке (всего приняли 1477 т) наибольшей скорости (58,8 т/час) достигла «Слава». Пополнив запасы продовольствия, отряд 27 марта снялся с якоря и утром 29 марта прибыл в Либаву.